Онлайн книга «Она была актрисою»
|
Короче, в этом смысле все складывалось как нельзя лучше. Правда, возникли неприятности совсем иного рода. Кирилл подкараулил Вику в коридоре и мрачно заявил: — Значит, выдали меня своему кавалеру? Спасибо! Вот как вы меня, значит, цените? — Но, Кирилл! — попыталась оправдаться она. — Мне ничего другого не оставалось. Я уверена, все разъяснится, и ничего страшного не произойдет. Игорь Витальевич просто собирает сведения, вот и все. — Да, но почему именно обо мне? — Обо всех. — Вот как? Что-то незаметно. Ну, так знайте! Если вы рассчитываете, что я и дальше буду вести себя, как дурак, то зря. Подставлять шею под удар — ищите для этого других. Вы меня хотите опустить, так я сам кого хочешь опущу, понятно? Как вы со мной, так и я с вами, понятно? Вике было не очень понятно, однако уточнять она сочла неуместным. Пусть сперва остынет, нельзя выяснять отношения сгоряча. Вон, даже перешел на блатной жаргон — это Кирилл-то, всегда такой сдержанный! Нет, следует пока держаться от него подальше. И она поспешно юркнула в зал. В новой Марининой пьесе было две героини-подружки, и на сей раз главной ролью оказалась Дашенькина, а Наташина второй. Девочки принялись за читку текста по ролям, сперва довольно невыразительно, но потом все больше увлекаясь. Увлеклась и Вика. Когда эпизод был сыгран, Талызин тихо произнес: — Вот общаешься с актерами, люди себе и люди, ничем не отличаются от нас, а стоит им выйти на сцену, как все меняется. Именно это очаровывает в театре. — Да, — кивнула Марина, — я сама часто об этом думаю. — И она задумчиво продекламировала: — Над черной слякотью дороги Не поднимается туман. Везут, покряхтывая, дроги Мой полинялый балаган. Лицо дневное Арлекина Еще бледней, чем лик Пьеро, И в угол прячет Коломбина Лохмотья, сшитые пестро. Тащитесь, траурные клячи! Актеры, правьте ремесло, Чтобы от истины ходячей Всем стало больно и светло! — Удивительно точно, — согласился Талызин, и голос его, дрогнув, зазвучал незнакомо. — И истина-то ходячая, и балаган полинялый, а больно и светло все равно становится. А Вика вдруг увидела этот балаган, и пестрые лохмотья, и бледные лица, словно давно знакомая картина всплыла неожиданно в памяти, заставляя сердце замирать то ли от счастья, то ли от горя. — Маринка, неужели это ты сочинила? — почти в ужасе спросила она. Подруга легко засмеялась. — Спасибо, Вичка! Если б я могла такое сочинить… Это Блок написал, Александр Александрович. Вика повернулась к следователю и по глазам его поняла, что он-то узнал автора сразу, и ей стало настолько тошно, что на глазах выступили слезы. Вот эти двое стоят и понимают друг друга с полуслова, а она между ними, как последняя дура! Ладно, забыла стихотворение, она не слишком-то любила стихи, но ведь так легко было притвориться, что прекрасно помнишь, здесь же не школа, никто не проверит, а она добровольно взяла и выставила себя на позор перед чужим человеком! Лучше б ей никогда его не встречать, раз в его присутствии она отвратительно глупеет! А уж по контрасту с умной Мариной, наверное, кажется Талызину полной идиоткой. Слава богу, что он ей совершенно безразличен, а то страшно представить, сколько страданий он бы ей принес. Откуда только некоторые взяли, будто она ему нравится? Он ее, конечно, презирает. Вика рискнула вновь обернуться к Игорю Витальевичу и обнаружила, что тот с трудом сдерживает улыбку. Издевается над ней, да еще с Маринкой на пару? Впрочем, Марина, похоже, думала о другом. Она взглядом оценила расстояние до сидевшего у противоположной стены Сосновцева и быстро произнесла: — Я еще не поблагодарила вас, Игорь Витальевич. — За что? — За это. Она кивнула в сторону сцены, где девчонки изучали следующий кусок пьесы. — А, это! Благодарите Викторию Павловну. Идея ее, я был простым исполнителем. У Виктории Павловны мышление истинного стратега. Вика насупилась, почуяв издевку, и Талызин, вежливо кивнув, ретировался к Кириллу. — Ты просто гений, Вика, — потрясенно констатировала Марина. — Мне бы подобный финт даже в голову не пришел. — Издеваешься? — Господи, Вика! Да ничего подобного! Ум ведь не в том, чтобы помнить кучу ненужных сведений, а в том, чтобы наименьшим количеством действий достигать наилучшего результата. Ручаюсь, Талызин, как практик, в неописуемом восторге. — Что-то незаметно! — А ты на него не смотришь, поэтому тебе и незаметно, — пояснила подруга. — А мне очень даже заметно. Настроение у Вики моментально повысилось, и она рискнула спросить: — Марина, а скажи мне честно… Вот все эти цитаты, ты их зачем заучивала? Тебе же это по специальности не нужно, это скорее мне. И много это у тебя заняло времени? Хотя бы примерно. — Я не знаю, — растерялась Марина. — Я не заучивала, они как-то сами… — Вот счастливая! — Тоже мне, отыскала счастливицу. Я вот теперь решила не портить больше отношений с Сосновцевым. Как ни противно, но надо быть с ним милой, правда? — Ну, конечно! Он с его самомнением быстро решит, что ваша ссора объяснялась твоим женским кокетством. Вот только надо остерегаться, чтобы снова не стал приставать. — Конечно, я знаю верный способ навеки его отвадить, — огорченно заметила собеседница, — но применить опасаюсь. — Какой способ? — заинтересовалась Вика. — А начать за ним бегать, демонстрируя всепоглощающую страсть. — И — что? — Его это быстро отпугнет. Только, боюсь, недостаточно быстро. — Ты, конечно, умная, — хмыкнула Вика, — но иногда выдумываешь совершенно дурацкие вещи. Мужчинам очень даже нравится, когда им демонстрируют всепоглощающую страсть. — Смотря каким мужчинам и смотря как демонстрировать. Если человек начинает чувствовать себя дичью, его естественная реакция — поскорее скрыться. Особенно если он обладает повышенной вредностью, как наш директор. Вика собиралась возразить, однако не успела — тет-а-тет прервала Тамара Петровна. К сожалению, ее новая бесцеремонная манера поведения вовсе не исчезла — наоборот, скорее усугубилась. — Виктория Павловна! Как удачно сегодня началась репетиция новой пьесы, правда? Девочки в ударе, особенно Дашенька. Я рада, что ей снова представится возможность блеснуть. Только, по-моему, присутствие следователя их, бедненьких, смущает. Вы наверняка это тоже заметили, правда? И Тамара Петровна, нелепо подмигнув, продолжила: |