Онлайн книга «Внутрь они не заглядывали. Бедняга Смоллбон. После хорошей погоды. Этрусская сеть»
|
У обоих уже были подружки. Выбрали они их из тех, что были в наличии в борделе на Виа Сантиссима Чара, который посетили сразу после приезда в Флоренцию. С их сутенером возникли разногласия о комиссионных, и произошел скандал. Одному из приезжих это не понравилось. Выйдя на улицу, где стоял новенький «Фиат 1200», принадлежавший сутенеру, он пинком открыл капот и перочинным ножом перерезал все шесть проводов, ведущих к свечам. Когда разъяренный хозяин хотел на него броситься, тот одним ударом выбил ему коленную чашечку, а когда альфонс упал, корчась от боли на тротуаре, присел возле него и неторопливо и отчетливо, словно разговаривая с ребенком, сказал: - Машину можно починить, человека - нет. Капито? Понял? И все было решено. Когда небо начинало светлеть, мужчины возвращались в пансион, потихоньку и порознь, потому что у обоих были ключи от черного хода, и засыпали, когда Флоренция начинала пробуждаться. Этим вечером в четверг они пришли в кафе на Виа Торта около одиннадцати. Оказалось, что Диндони ещё нет. Сев за стол, они начали ждать. Около получаса назад по Виа Торта шла Тина. Она провела вечер в гостях у дяди, жившего неподалеку от Римских ворот, племянники и племянницы пошли её провожать и простились с ней на углу, откуда было рукой подать до её переулка. У тротуара стояла спортивная машина с поднятым тентом. Когда Тина шла мимо, дверца открылась и кто-то сказал: - Привет, Тина! - Добрый вечер, - ответила Тина, - и доброй ночи! - Подожди, так не разговаривают со старыми друзьями! - сказал Меркурио. - Я жду тебя здесь целый час. - Значит тебе нечего делать, вот и все. - И да, и нет. Но я кое-что знаю, что может тебя заинтересовать. - Сомневаюсь. - Касается это не тебя, а твоего отца. - Да? Тогда говори, только побыстрее. - Ничего я тебе не скажу, пока не подойдешь ближе. Садись сюда, не бойся, никуда я тебя не увезу. - Только попробуй, - сказала Тина. - Я тебе руль выверну и так и въеду твоей колымагою в стену. - Верю, верю. Тогда тем более нечего бояться, иди садись, поговорим спокойно. - Он распахнул другую дверцу, и Тина, поколебавшись, села рядом с водителем. Меркурио остался за рулем. - Теперь ты своего добился, говори. Меркурио, барабанивший пальцами по рулю, нервничал ещё больше, чем она. Наконец сказал: - Твой отец несколько последних лет работал на моего. Как резчик и реставратор. - Синьор профессор был к нему очень добр, - подтвердила Тина. - И к тебе тоже, насколько я слышала. - Да, сердце у него доброе, - признал Меркурио, - но все имеет свои границы. Неделю назад, когда твой отец занимался прекрасной этрусской чашей - кратером, которая нуждалась в починке, упустил её и она разбилась, да так, что теперь восстановить её невозможно. А потом он резал прекрасный кусок алебастра, резец соскочил и алебастр треснул, и теперь тоже ни на что не годен. Отец твой не виноват, это ясно. Но ясно и то, что глаза и рука у него уже не те. - Зачем ты это мне говоришь? И какое тебе до этого дело? - Бруно меня любит. Слушает меня, уважает мое мнение. Если я приду к нему и скажу, что Мило Зеччи работал на него многие годы, работал хорошо, и заслужил того, чтобы теперь выплачивать ему пенсию на уровне его бывшего заработка - он бы признал, что я прав, и согласился. Тина подумала, что как ни странно, ситуацией владеет она. Сказала: - Ты верно рассуждаешь. Я уже давно вижу, что отцу не по себе. Ему нужно бы бросить работу и отдохнуть. - Я об этом и говорю. - И ты мог бы это устроить? - Наверняка. - И что ты за это хочешь? Меркурио повернулся к ней, не пытаясь придвинуться. Голос его зазвучал почти просительно. - Я хотел бы как-нибудь вечером пойти куда-нибудь с тобой. - Куда? - В кино. В ресторан, поужинать, потанцевать. Куда захочешь. - А чем это кино, или ужин, или что-то кончится? - В её голосе ясно звучала ирония. - Я отвезу тебя обратно. - Куда? - Домой, куда же еще. - Рассчитываешь ли ты, что мы займемся любовью? - Если ты этого захочешь, - покорно согласился Меркурио. Тина расхохоталась. - Если ты этого захочешь… - наконец выговорила она. - Вот это здорово! Я ещё не слышала, чтобы девушке принадлежало решающее слово. Просто необычайно здорово! - Выходя из машины, она ещё смеялась. - Я об этом подумаю, уважаемый синьор Меркурио! Услышав, как за её спиной рванула с места машина, она снова тихонько рассмеялась. Дома скандал был в разгаре. Тина попыталась ускользнуть, но мать повелительным жестом призвала её обратно. - Может быть тебе удастся уговорить отца взяться за ум! Попытайся! - Если он тебя не слушает, то меня тем более. - А ты попробуй! Может быть и справимся общими усилиями. Он просто зациклился на двух мыслях. Во-первых, ему ужасно хочется, чтобы синьор Брук помог ему советом. Тина удивилась. - Как это? - спросила она. - Он же вчера здесь был? - Верно. Синьор Брук пришел к нам, согласился поговорить с отцом. Это было очень мило с его стороны, видно сразу, он джентльмен, и к тому же, сразу видно, у него столько работы, - головы не поднять. Он выказал большую любезность, что пришел. - Ну так… - Подожди. Синьор Брук отправился с отцом в мастерскую, помнишь? Они были там вместе, чуть ли не весь вечер. И о чем говорили? - Аннунциата сделала паузу, чтобы достичь большего эффекта, потом победоносно взмахнула рукой и процедила два слова: - Ни о чем. Мило открыл рот, словно хотел что-то сказать, но закрыл его снова. - Они торчали там битый час и не поговорили ни о чем, ни о чем существенном. Только о гробницах, и керамике, и бронзе, о вине и о погоде, и о том, что все дорожает. Тина повернулась к отцу. - Но почему, папа? Мать перебила её. - Почему? Потому что он вбил себе в голову кое-что еще, псих ненормальный. Что лучше ничего не говорить, чтобы Диндони сверху не услышал. Тина мысленно вернулась в тот вечер и сказала: - Это невозможно. Мы же видели, как он ушел. - Мог вернуться через двор и черным ходом пройти в свою комнату. - Виден был бы свет. - Не обязательно, он мог войти наощупь. |