Онлайн книга «Внутрь они не заглядывали. Бедняга Смоллбон. После хорошей погоды. Этрусская сеть»
|
- Если мы будем так тянуться, - сказала Аннунциата, - опоздаем в церковь и все пойдет вверх ногами. - Мы поздно выехали, потому что ты заставила меня все запирать, даже мастерскую. Неужели ты думаешь, что к нам кто-то вломится, пока мы будем на кладбище? - Обычный вор - нет. - Кто тогда? - Диндони, разумеется. Он все время пытается попасть в дом. В наш дом! Он что, думает, если Мило нет, так он станет его? - А он не сказал, что ему нужно? - Вначале пришел выразить сочувствие. Очень надо! Потом явился насчет счетов, которые нужно оплатить. Я ответила, что не время говорить о деньгах. В третий раз влез в дом через кухню, когда думал, что меня нет. На счастье я вернулась и поймала его. Кто знает, куда бы он совал свой вонючий нос! С тех пор я все запираю. - Но теперь он не сможет ничего сделать. Будет в церкви. - Разумеется. Он в предпоследней машине. С поминками все в порядке? - В сотый раз говорю тебе, что да! - не выдержала Тина. - Синьор профессор все взял на себя. С кладбища поедем в ресторан, там уже заказали и зал, и все остальное. - Он заботился о Мило, когда был жив, - сказал Аннунциата, - не забывает и после смерти. Собор был полон, поскольку прибыли общины и резчиков, и мраморщиков, и даже община столяров прислала свою делегацию. Флорентийские коллеги явились все до единого. Капитан чувствовал, что это неспроста. Его преследовала фраза, вычитанная в газете: «Английский водитель оставил его умирать». Сборище в церкви походило на демонстрацию - тихую, но угрожающую. Гроб стоял на черном катафалке в глубине собора. Вот появилась семья. Головы повернулись к Аннунциате и Тине, занявшим места в первом ряду. Тина увидела капитана и слабо ему улыбнулась. - Вечный покой пошли ему, Господь! В соборе было душно. Пламя свечей трепетало, как отлетавшие души. - Пусть вечный свет Господен озаряет его! Почему христианская церковь превращает в такой унылый обряд то, что кто-то меняет земное существование на жизнь вечную, которая по её же утверждению гораздо краше и счастливее? Этруски делали лучше. Они прощались пиром и танцами, и отправляли в путь с едой и питьем и всем необходимым. - Будь славен наш Господь в Сионе… В первом ряду что-то произошло, Аннунциата беспомощно пыталась встать. Опираясь на руку Тины, кое-как доковыляла к маленьким боковым дверям. Все повернули головы, но священник невозмутимо продолжал службу; ему была доверена душа умершего, чувства живых и их слабости его не интересовали. Капитан Комбер пробрался к выходу, обогнул собор и нашел Аннунциату и Тину, сидевших на могильной плите. Аннунциата по-прежнему была бела, как мел, но уже пришла в себя. - Хочет вернуться в церковь, - сакзала Тина. - Но я ей не разрешила, иначе это случится снова. - Там ужасно душно, - заметил капитан. - На вашем месте я бы не рисковал, синьора Зеччи. - Я должна вернуться, - сказала Аннунциата. Но, попытавшись встать, тут же упала обратно. Капитан сказал Тине: - Вы, Тина, возвращайтесь и берите все на себя. Я позабочусь о вашей матери. У меня за углом машина, и как только она сможет идти, отвезу её домой и постараюсь уговорить лечь. - Думаете, она вас послушает? - Положитесь на британского моряка. - Ну ладно. Постараюсь вернуться поскорее. Мамочка, послушайтесь капитана и пожалейте себя. - Все пройдет, только не надо спешить, - сказал капитан. - Возьмите меня за шею и обопритесь как следует. Вот так. В машине Аннунциата ожила. Больше волновалась не за себя, а за похороны, на которых отсутствовала. - Идите, Бога ради, домой и отдохните как следует, - сказал капитан. - Никто не посмеет подумать о вас худо из-за того, что вас там не было. Тину я привезу, как только кончится церемония. - Вы очень добры, - сказала Аннунциата. В доме стояла мертвая тишина. Такая, что, услышав шорох, она не сомневалась - кто-то в кухне! Неужели Диндони? Кто же еще? Видно сбежал из церкви и вернулся домой. Но как он сюда попал? Ну, сейчас посмотри. Она рывком распахнула дверь в кухню. Там были двое мужчин. Здоровяк стоял за дверью и захлопнул её пинком, как только Аннунциата перешагнула порог. Партнер его с искаженным от натуги лицом стоял на стуле, что-то ковыряя над очагом. В руке его была маленькая черная коробочка, а из деревянной обшивки стены тянулся длинный черный провод, который он скручивал в моток. - Что… - начала Аннунциата. Здоровяк подхватил одной рукой кухонный стул, поставил его перед Аннунциатой и велел: - Садись и закрой рот! Аннунциата возразила: - Не сяду и рта не закрою! Убирайтесь сейчас же! - Уйдем, когда все будет готово. Аннунциата обожгла его взглядом. Шок избавил её от слабости. Взглянув на дверь, она поняла, что к ним не успеет. Кричать тоже смысла нет, стены слишком толстые. Понадобится оружие. На буфете лежал нож, тяжелый и толстый кухонный нож. Она схватила его. - А теперь прочь от двери! - Ненормальная, - сказал здоровяк. Партнер его даже не обернулся, спокойно делая свое дело. - Или ты меня выпустишь, или получишь свое, - сказала Аннунциата. Она величественно выпрямилась, сжимая нож. Здоровяк подпустил её к себе почти вплотную, не отступил, только наклонился вперед. Рука с ножом замахнулась, но как-то нерешительно, рука здоровяка последовала за ней. Он не пытался поймать запястье, но резко размахнулся и нож вылетел у Аннунциаты из руки, которая бессильно упала. - Так, хватит дурака валять, - сказал мужчина. - Говорят тебе, сядь и заткнись! Что, тебя вздуть, чтобы ты послушалась? Это можно. Аннунциата села. Она все ещё не столько боялась, сколько злилась. - Я подчиняюсь, раз вас тут двое, сила солому ломит, но вечно вы тут торчать не будете, и только уйдете - я тут же пошлю за полицией. Так что увидим… - Что увидим? - Вы бандиты. Вы вломились сюда… - Что? Что ты скажешь полиции? Мы вломились сюда? Докажи это! Мы что-то украли? Что именно? - Вон ту черную коробочку. Я знаю, что это. Я о таких вещах уже слышала. Это подслушивающее устройство. - Подслушивающее устройство? Да тебя просто высмеют. Кому нужно утруждать себя, монтируя подслушивающее устройство у тебя в кухне? Ты что, политик? Или дипломат? Или генерал? - Я хозяйка этого дома, - гордо сказала Аннунциата. |