Книга Когда завидуют мертвым, страница 152 – Сурен Цормудян

– Вы что, на лыжах туда идете? – скептически усмехнулся Ветер.

– Мы сейчас не об этом говорим, – мотнул головой Яхонтов.

Артем откинулся на спинку стула и нахмурил брови, задумавшись.

– Это многое объясняет в тех странностях, что происходят с атмосферой, климатом и общей психосферой. Но… Никому об этом не рассказывайте, – вымолвил он через минуту. – Слышите? Никому больше об этом не рассказывайте здесь.

– Почему? – удивился Сквернослов.

– Это же крах. Власти быстро вам заткнут рот.

– Да почему? – не унимался Славик, – Мы же для всех стараемся! Они что не понимают, что погибнут иначе?

– Знаешь, двадцать лет назад люди были вроде как цивилизованней и образованней чем сейчас. И неужели они не понимали, что погибнут, губя экологию, играя и силами природы, нажимая на кнопку? Но что в итоге сделали? Угроза Армагеддона аморфна, в отличие от мирового терроризма, чей образ можно было обрисовать при помощи массмедиа. И сейчас угроза ХАРПа аморфна по сравнению с вандалами и молохитами. Эти, близкие и реальные угрозы помогают сплачивать популяцию и держать подданных в узде. Но если толпа уверует в окончательный конец всему живому, то она пуститься во все тяжкие и нечем ими уже будет управлять. А что до власти, так им главное одно. Чтоб на их век хватило. А дальше… Какая разница? Таково странное свойство человеческой психики. Если вы заговорите об этом, вам конец. И думаю, что даже в случае с Кабаном. Вы, даже если поможете ему, погибните как герои и никогда уже не будете будоражить население этими угрозами. Ведь лучшие герои для любой власти – это мертвые герои. Ничто не придает достойному человеку героизма, как его смерть, которую власть обложит в угоду себе красивыми легендами и будет на этих мертвых героях строить фундамент своего могущества. Из вас сделают иконы и напишут о вас баллады. Но вы нужны такие лишь мертвые. Тогда никто не сможет увидеть вас воочию. Поговорить с вами. Спросить, а что вы обо всем этом думаете? И вы никому не расскажете о каком-то далеком и нереальном ХАРПе.

– Гребаный Экибастуз. – Выдохнул Сквернослов, – Да как же так?

– А вот так, – пожал плечами Ветер.

– Хрен с ними, с людишками, – махнул рукой Людоед, – Лично я не для людей хочу этот ХАРП укантропупить. Я хочу, чтоб цветы на полях росли, и бабочки вокруг них порхали. Черт возьми, я хочу сидеть на пикнике у костра с этими ребятами, слушать как Колян триндит на гитаре и слушать, как над ухом визжит надоедливый комар. Кроме людей на этой планете есть что спасать.

– Морлоков… – прохрипел Николай усмехнувшись.

– А пусть даже и так, – кивнул Крест, – Так что, Артем, ты с нами?

– Меня и отец Николая с собой когда-то звал, – Вздохнул Ветер, – Но я не мог тогда. И по той же причине не могу и сейчас.

– Почему?

– Сын у меня. Инвалид. Прикован к постели. Даже говорить не может. Полностью парализованный. На кого я его оставлю? Ему девять лет всего…

Васнецов представил себе эту картину, и сердце защемило от жалости и боли за этого мальчишку.

– Так зачем ты его мучаешь? – тихо спросил Николай.

– Что? – Ветер уставился на него.

– Почему не избавишь от мучений?

Теперь все уставились на него с недоуменными взглядами.

– Что это значит? – нахмурился Артем.

– Блаженный, я тебе сейчас калитку вынесу, – прорычал Крест.

– Разве это жизнь? – продолжал Николай, не обращая внимания на угрозу Людоеда.

– Ты… ты хочешь сказать, что я должен убить своего сына? Уж таково мне моя возлюбленная оставила, а он не смотря ни на что живой. И я должен его лишить жизни? Ты что такое говоришь?

– Эй! – рявкнул Людоед, – Ну-ка в глаза мне посмотри, фашист хренов!

Васнецов повернул голову и поймал на себе испепеляющий взгляд Ильи. Вдруг стало холодно и все вокруг померкло. И… Рана… Ее бросили с матерью в могилу, даже пуповину не обрезав. И новорожденная, которую приняли за мертворожденную, закричала. Жизнь пробивалась из могилы. Желание жить, во что бы то ни стало. ЖИТЬ!

– Ветер, прости… – он встряхнул головой, освобождаясь от этого странного гипноза, в который как будто Людоед его погрузил. – Я не то хотел сказать…

– А как иначе прикажешь тебя понимать? – резко бросил Артем. Затем он поднялся со своего стула и добавил, – Знаешь, ты действительно глазами на отца своего похож. Но и только… – Обратившись к Варягу, он сказал, – Скоро Кабан придет. Помоетесь, поедите и отдыхайте. Вербовку вашу он на следующее утро отложит. К тому времени его соратники освободятся от сегодняшних хлопот. Да и он сам. К тому времени вам настоятельно рекомендую покинуть Вавилон.

Сказав это, Ветер быстро ушел.

– Я же из лучших побуждений, – растерянно пробормотал Николай.

– Поверь мне, говнюк, тот, кто первым нажал на кнопку, тоже руководствовался лучшими побуждениями. На свой лад конечно. – Усмехнулся Людоед. – И как, нравится тебе результат? Не решай за других их судьбу.

– Что? – Васнецов уставился на Людоеда, – Что ты сказал? Не решать за других их судьбу? А как насчет Ирочки Листопад? А? А как насчет Пчелки? А как насчет той девочки, в кантине Олигарха? А? Не ты ли за них решил?

Людоед неторопливо встал со стула, подошел к Николаю и, наклонившись, зашипел:

– Это бремя, этот крест, и этот грех, я несу на своих плечах и на чужие не перекладываю. Когда станешь умнее, свистни и я тебе популярно объясню. А сейчас заткнись. И еще раз упомянешь Ирину Листопад, я избавлю тебя от мук. Ведь мне кажется, что ты не живешь, а мучаешься. – Произнеся это, он отвесил Васнецову подзатыльник.