Онлайн книга «Черный треугольник. Дилогия»
|
Волжанин сдвинул на затылок бескозырку, потер прихваченные морозцем красные уши, с сожалением сказал: – А все революционный принцип, товарищ Косачевский. В моем кабинете нас уже дожидались Борин и Артюхин. После того как Волжанин переоделся (родственник дворника из деревни должен был выглядеть соответствующим образом), я еще раз проинструктировал его и Артюхина. – Все понятно? – А чего тут не понимать? – удивился Артюхин. – Не левшой сморкаемся, Леонид Борисович. Я бы и самоуком дошел. Оплошку не дам. После их отъезда мне удалось наконец выяснить, что курьерский еще стоит где-то под Клином. Дорога была забита эшелонами беженцев и военнопленных, от которых уже скоро месяц, как разгружался Петроград. Предварительно постучавшись, в кабинет вошел Дубовицкий. Он обладал удивительной способностью всегда появляться не вовремя. При виде начальника уголовно-розыскной милиции Борин встал: он привык уважать старших по должности. – Сидите, сидите, Петр Петрович, – сказал Дубовицкий. У него было изумленно-счастливое выражение лица: он никак не мог прийти в себя после неожиданного ареста похитителей жизнерадостного коммерсанта. Этому из ряда вон выходящему событию он посвятил целую страницу в отчете о проделанной за месяц работе. – Я к вам буквально на минуту, Леонид Борисович, – благоразумно предупредил он. – Я только что имел телефонный разговор с архимандритом Димитрием. Патриарх и члены Поместного собора интересуются ходом расследования ограбления ризницы. – Вы хотите сказать, что, по мере своих возможностей, удовлетворили их любопытство? – Отнюдь нет, Леонид Борисович. Я только сказал, что этим занимаетесь лично вы. Он хочет с вами переговорить ж просил назначить ему время. – Готов с ним побеседовать даже сегодня вечером. – Тогда я, с вашего разрешения, ему телефонирую? – Не смею вас утруждать, Виталий Олегович. Я сам переговорю с ним по телефону. А теперь прошу великодушно извинить меня. Однако отделаться от Дубовицкого было не так-то просто. – Еще один безотлагательный вопрос, – поспешно сказал он. – Я читал материалы по делу Бари, и у меня создалось впечатление, что похитители действовали, если так можно выразиться, под моральным влиянием анархиста Грызлова. Борин насторожился и посмотрел на меня: кажется, он понял, из чего я собираюсь «шить паруса». – И к какому же выводу вы пришли? Он замялся: – Как вам сказать? Чисто юридически на товарища Грызлова нельзя, конечно, возлагать ответственность за происшедшее… – Почему же? Похоже на подстрекательство. – Ну, учитывая, что товарищ Грызлов старый революционер… Может быть, имеет смысл поставить об этом в известность товарища Рычалова? – Это я тоже беру на себя, Виталий Олегович. – Очень вам благодарен, – с облегчением сказал Дубовицкий, которому, с одной стороны, не хотелось портить отношения с федерацией анархистских групп, а с другой – пренебрегать своим служебным долгом. Он предпочитал, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, и совесть спокойна. – Премного меня обяжете, Леонид Борисович. Вскоре после его ухода раздался наконец долгожданный звонок. Субинспектор с Николаевского вокзала доложил, что «товар» прибыл и благополучно передан с рук на рук». – Сухов у вас? – Никак нет, товарищ Косачевский. Сухов только что уехал к вам. Но у меня сидит петроградский товарищ. Желаете с ним переговорить? – Пусть тоже приезжает сюда. Где сейчас интересующий нас объект? – В здании вокзала. Завтракает в буфете первого класса. То, что Мессмер не поехал сразу же к отцу, а отправился в буфет, показалось мне странным, но я не считал себя специалистом в психологии гвардейских офицеров и слишком мало знал о взаимоотношениях в семье Мессмеров. – Когда-то в ресторане Николаевского вокзала была одна из лучших в Москве кухонь, – мечтательно заметил Борин. – Поваром там подвизался Деборг. Такие паштеты готовил – пальчики оближешь. Особенно ему удавался телячий: телятина, ветчина, шампиньоны… – Ну, ежели Мессмер такой же гурман, как вы… – Деборг давно уехал, – сказал Борин, – шампиньоны в Москве уже не разводят… – Тогда будем исходить из того, что он навестил бывший ресторан по старой памяти. Ведь приходят же на могилу первой любви, дабы уронить слезинку и возложить букет роз. Через пятнадцать минут снова звонок: Мессмер завершил свой скромный завтрак и взял извозчика. – Да, жаль, – сказал я Борину, закончив телефонный разговор. – Вы о чем? – О телячьем паштете, разумеется, – объяснил я. – Если бы мы с вами познакомились пораньше, я бы обязательно посетил ресторан на Николаевском вокзале. – Но может быть, не все потеряно, Леонид Борисович? – Конечно. Я уверен, что в Москве еще будут разводить шампиньоны. Борин, кажется, не разделял моей уверенности… Распахнулась дверь, и в кабинет влетел возбужденный Сухов. – Ну как? – Во-первых, здравствуйте, – сказал я. – А во-вторых, сначала разденьтесь. Возражений нет? Он смутился: – Простите, Леонид Борисович. Здравствуйте. Сухов стащил с головы припорошенную снегом ушанку, скинул пальто, положил на стол книги, видимо купленные в Петрограде. Я прочел заголовок верхней: «Драгоценные камни». Основательный подход к расследованию ограбления! – А теперь садитесь и рассказывайте. Было похоже на то, что поездка Мессмера в Москву непосредственно связана с появившимися в газетах сообщениями об ограблении ризницы. Сухов рассказал, что горничная Шуклина, которая в день неожиданного отъезда Василия Мессмера пришла к нему, как обычно, в девять утра (он уходил на работу в восемь), на этот раз застала его дома. Мессмер говорил с кем-то по телефону, а на столе лежала газета, в которой сообщение об ограблении ризницы было обведено карандашом. Мессмер был сильно взволнован. Он прервал разговор по телефону и выпроводил ее, попросив прийти через час. В тот же день он оформил в штабе краткосрочный отпуск, который был ему якобы необходим в связи с болезнью отца, и выехал в Москву. Сухов успел не только купить в Петрограде книги, но и собрать о Мессмерах обширные сведения. Когда телефон зазвонил в третий раз, к аппарату подошел Борин… – Что?… На Арбате?… – донеслось до меня, и по его голосу я понял, что случилось нечто непредвиденное. Вначале я подумал, что Василию Мессмеру удалось скрыться… Но нет… |