Книга Тайный рыцарь, страница 6 – Руслан Мельников

— А дорогу кто нам там укажет?

— Дядька Адам со своими ребятами и Збыслав. Много они в тех краях путей исходили, много тропинок знают — и тайных, и явных.

А ведь и правда! Дядька Адам — родом из прусской глухомани. Збыслав — литвин. Оба вели партизанскую войну против ордена, так что лучших проводников не сыскать.

… Ушли наутро — по-над границей с Мазовией — прямиком в заснеженные прусские леса и не замерзающие даже в лютую стужу болота. Шли долго, трудно, с короткими привалами. Аделаида, утомленная дорожными тяготами, снова сердито бурчала. Теперь княжна сокрушалась, что оставила гостеприимный замок Освальда. Заодно поносила и гиблую Пруссию, и дикие племена язычников, обитающие здесь.

За отрядом следили, — об этом свидетельствовал утоптанный снег возле ночных стоянок. Но неведомые лесные наблюдатели — тьфу-тьфу — агрессии пока не проявляли. Угрюмый дядька Адам в неизменном волчьем тулупчике вел русско-татаро-монгольскую дружину уверенно и споро. Бурцев надеялся проскочить земли полудиких пруссов в считанные дни. Потом — перебраться через Неман на литовскую территорию, а уж там очередь Збыслава указывать им дорогу. И считай, половина пути — позади.

Размечтался… Ни он сам, ни чуткий Бурангул, ни Дмитрий, ни даже дядька Адам не смогли вовремя распознать опасность. А больше в передовом дозоре сейчас никого и не было.

Вооруженные дубинками, рогатинами, топорами, легкими сулицами и ножами, замотанные в звериные шкуры, худющие как смерть, молчаливые пруссы с лопатообразными бородами на пол-лица выступили из-за деревьев, поднялись из снежных схронов-сугробов. Возникли отовсюду — тихо и неожиданно, словно лесные духи. Умело окружили, не проронив ни звука, сомкнули кольцо… Обычная партизанская тактика: вырезать вражеский отряд и раствориться в лесу до подхода основных сил. Были бы у ребят лучники, все уже закончилось бы. Или лучники есть, но бородатые мужики рассчитывают взять пленных? И ведь возьмут же!

Их небольшой, неосмотрительно оторвавшийся от дружины и слишком далеко углубившийся в лес дозор угодил в ловушку. Помощь по глубокому снегу теперь подоспеет не скоро, а драться вчетвером с подступающей толпой — дохлый номер.

Только своевременные выкрики дядьки Адама на незнакомом, но явно со славянскими корнями языке уберегли их от немедленного нападения. Пруссы остановились в замешательстве. Дядька Адам выступил вперед, перекинулся с лесными людьми несколькими фразами, вернулся мрачнее тучи.

— Дальше ходу нет, пан Вацлав. Все пути перекрыты тевтонами, а у Наревских болот крестоносцы поставили новый замок.

— Как так, ходу нет?! Хотя бы одна дорога должна же быть!

— Дорога? В этих местах есть единственная дорога — орденская, соединяющая Наревский замок с Хельминской комтурией. А на лесных тропах вокруг замка — везде, где только можно пройти, — стоят немецкие дозоры. Приблизимся — дозоры поднимут тревогу. Из замка выйдет подмога. И нам ее не одолеть. У местного комтура нынче слишком много рыцарей и кнехтов.

— И что, обойти немцев никак нельзя?

— Нельзя, — отрезал дядька Адам. — Справа болота, по которым даже местные старожилы ходить не рискуют…

— А слева?

Дядька Адам недовольно шевельнул кустистыми бровями:

— Священный лес слева — обитель наших главных богов. Наипервейшего в этом мире отца Окопирмса и трех его сыновей: чернобородого молниевержца Перкуно, юного, дарующего жизнь, молодость и животворящие источники Потримпо и повелителя старости и смерти седовласого Патолло. Люди, которых ты видишь, — охраняют подступы к этому лесу.

— Они что же, прямо здесь и живут?

— Нет, живут неподалеку. Есть тут лесной поселок. Вотчина, а точнее, последнее убежище знатного прусского кунинга Глянды. Когда-то род Глянды не уступал в могуществе даже прославленным Видам Вармийским, Склодо Самбийским и Монте Натангийским [2] . Теперь же его остатки ютятся в тайном лесном поселке у границ Священного леса. Здесь же ищут спасения уцелевшие беженцы с бывших земель Глянды, занятых тевтонами. У этой общины осталась одна-единственная надежда: вымолить у богов леса помощь. А потому за свою священную рощу они перегрызут глотку любому иноверцу.

— Так что же, нас хотели перебить из-за ваших богов?

— Если б хотели — перебили бы, — хмуро ответил пожилой лучник. — Нас приняли за немецких наймитов и намеревались взять живыми.

— Зачем? Ради выкупа?

— Нет. Мой народ не торгуется с крестоносцами. А вот богам, на которых они уповают, угодны жертвы. Человеческие жертвы. Их обычно приносят или возле сельской молельни, или в самом сердце заветного леса — под древним старым дубом, в круге камней смерти. Мы едва не попали на жертвенный огонь. И большая удача, что копыта наших коней еще не переступили священной границы.

— Шутишь, дядька Адам?

— Какие тут могут быть шутки?! Я — прусс, и я смогу войти в Священный лес, если не стану рубить деревья, ловить рыбу и бить зверя. Но чужеверцам туда путь заказан. Чужеверцы оскверняют наши святилища одним лишь своим присутствием.

Вот ведь елки-палки! Некстати, совсем некстати им это прусское друидство! Но не отказываться же от дальнейшего пути из-за мракобесия язычников… Глупо это.

— Послушай, дядька Адам, а если мы все же быстренько и незаметно войдем в лес, если будем вести себя там тише воды, ниже травы, если не потревожим ни одного священного кустика… Обхитрить ведь эту лесную стражу можно?

— Ты не понимаешь, пан Вацлав, — спокойно ответствовал лучник в волчьей шкуре. — Если вы войдете в лес, то живыми оттуда уже не выйдете.

— Боги покарают? — Бурцев скептически усмехнулся.

— Может быть, боги и пропустили бы вас, но оберегающие их покой служители Священного леса жрецы-вайделоты во главе с Кривайто не знают пощады.

— Что за Кривайто такой? Дух, что ли?

— Верховный жрец, хранитель каменного Круга Смерти и Священного Дуба.

— Человек, значит? Из плоти и крови?

Дядька Адам пожал плечами:

— Бывший Кривайто этого леса был человеком. Кем является нынешний, сказать трудно. Люди Глянды утверждают, что это могущественный карлик-барздук [3] — порождение мира духов и мира людей. Он говорит на неведомом древнем наречии и обладает нечеловеческой силой. Говорят, барздука отбили у крестоносцев. Тевтонский рыцарь со своей свитой вез его в прочной клетке, подобно опасному дикому зверю, в подарок своему комтуру.

— Вот даже как?!

— Вайделоты хотели принести барздука в жертву. Но когда его привели в Священный лес и хотели умертвить, он вырвал священный посох у Кривайто и дрался в Круге Смерти с яростью древних героев. Тогда пострадали многие жрецы. Сам Кривайто лишился глаза и едва остался жив. Вайделоты сочли это знаком богов. Старый Кривайто стал обычным жрецом. Новым Кривайто стал барздук.