Книга Русалочка, страница 21 – Тори Андерсен

— Хватит болтать! Что ты там говорил про поцелуй?

Еще несколько часов спустя, снова очнувшись от короткого сна, Адель обнаружила, что, во-первых, она отдыхает на груди Эдриана, а во-вторых — ужасно голодна.

— Я хочу есть, — сказала она и села на постели, набросив длинные пряди волос на грудь. Этот способ не сидеть нагишом всегда был очень удобен для общения с мужчинами после…

— Я, признаться, тоже, — отозвался Эдриан и попытался посмотреть на то, что она так искусно спрятала.

— Не трогай. Я не люблю сидеть голая. Мне неуютно.

— Ты чего-то стыдишься? — Он все-таки откинул ее волосы назад и принялся откровенно любоваться открывшимся видом. — Мне кажется, сегодня мы изучили друг друга во всех ракурсах, так что стесняться абсолютно нечего.

— Ты смотришь на меня, как на вещь. Мне неприятно.

— На вещь?

— Ну, может, не вещь… может, домашнюю зверушку. Я все вижу, Эдриан. Ты смотришь на меня, как хозяин на игрушку, которая ему очень понравилась.

Он поднял одну бровь вверх.

— А тебя это обижает.

— Конечно.

— Мне раньше показалось, что ты более легкомысленная в этих вопросах.

— В каком смысле?

— Ну, скажем, ты не придаешь значения подобной ерунде или вообще не замечаешь подобных тонкостей.

— Это не тонкости. Это часть твоего отношения ко мне. — Она задумалась. — Впрочем, нам с тобой детей не крестить, поэтому не важно… Слушай, я правда хочу есть. Вот это действительно важно. У тебя есть что-нибудь в холодильнике?

Эдриан рассмеялся. Как ей показалось, натянуто.

— Конечно есть… Ой! — Он вдруг вскочил с кровати. — Слушай! Я же вчера, когда приехал, приготовил тебе ужин «при свечах».

— Зачем? Где?

— Там! Внизу! Пока ты была здесь и не слышала, как я вошел. Я все расставил, зажег свечи. — Он вдруг расхохотался. — А ведь мы могли сгореть!

Адель вспомнила самое начало… как ей казалось, что вокруг все пылало оранжевым светом, когда она впервые ощутила вкус тела Эдриана.

— Мы и так горели, — вырвалось у нее.

Он провел ладонью по ее щеке.

— Я сейчас все принесу. Только оденусь.

Он прекрасно смотрелся без одежды: крупный, тяжелый и сильный. Адель невольно залюбовалась его телом.

— Зачем тебе одежда? Мне кажется, сегодня мы изучили друг друга во всех ракурсах, так что стесняться абсолютно нечего, — повторила она его слова.

Он остановился, посмотрел на нее.

— Хорошо. Тогда буду весь день ходить так. А пойдем вместе? Должна же ты увидеть, как там все было красиво.

Они спустились вниз нагишом, и, увидев стол, Адель невольно расхохоталась. Зрелище было вполне достойное: толстые свечи догорели до конца, расплавились и растеклись по столу, причудливо дополнив натюрморт из фруктов, конфет, точно таких же, которые она раздавила в кустах в первый вечер (очевидно, они были популярны в здешних местах), и бутылок вина с двумя фужерами.

Эдриан подошел к столу и разочарованно развел руками.

— Ну вот. Хотел тебя порадовать.

— Тебе это и так вполне удалось, — засмеялась она.

— Вино, наверное, выдохлось. Жаль. Хотя у меня есть еще.

— А из еды у тебя нет ничего еще? — Адель проглотила голодную слюну. — Я не смогу насытиться конфетами пополам с воском. Я не пчела.

Он посмотрел на нее и вдруг подхватил на руки и закружил.

— Нет, ты не пчела… Черт! Но ты такая… Адель… — Он остановился и поцеловал ее. — Жаль, что у нас не получилось красивого вечера при свечах. Но мы устроим его прямо сейчас там, наверху. Хорошо? Тем более скоро вечер.

— Хорошо, — проговорила она, немного удивленная и польщенная его неожиданным жестом.

— Просто, когда я на тебя смотрю, руки сами тянутся тебя обнять. Поднимайся, я принесу бутербродов и вина.

— О-о-о! А бутерброды с чем будут?

— Можно с ветчиной, колбасой, еще с сыром. Тебе с чем?

Она кивнула.

— Вот с этим всем. В микроволновке. И можно без хлеба. Только побыстрее и побольше. Хорошо?

— Хорошо! — Он тихонько рассмеялся, направляясь на кухню.

После того как она съела восемь (!!!) многоэтажных бутербродов и выпила три бокала красного вина, а Эдриан сказал, что это его любимое, Адель поняла, что не может шевелиться.

Она удовлетворенно откинулась на подушку и простонала:

— Я хочу спать.

Эдриан подвинулся к ней.

— Я тоже. С тобой. — Его рука скользнула под одеяло.

— А! Эдриан, я правда хочу спать. Я объелась.

— Конечно. Ты спи. А я буду делать то, что я хочу. Договорились?

— Слушай, Ты просто монстр какой-то! Тебе потребуется целый гарем.

— Не нужен мне целый гарем. Просто у меня давно не было секса.

Адель аж подпрыгнула на постели, скидывая с себя его руку, — всю усталость и лень как рукой сняло.

— Это что же за бессовестное вранье! А та девчонка, с которой ты… ты…

— Ну?

— Которую ты чуть не съел перед камерой? — Она подумала, не спросить ли про Николаса, но пока не решилась. — Ты хочешь сказать, что у тебя с ней потом ничего не было?

— Конечно нет. Она просто какая-то посторонняя девчонка. Пришла на вечеринку и ушла. А целовались мы на публику. Игра такая была.

— Не ври!

— Не вру. У меня правда давно не было секса.

— Как давно? — строго спросила Адель.

— С сегодняшнего утра. — Он рассмеялся. — Иди ко мне.

— Я серьезно спрашиваю! — Адель обиженно отодвинулась от него на край кровати и уселась в свою любимую позу «по-турецки», уже ничего не стесняясь.

Он осмотрел ее всю и присвистнул.

— Однако какой клад мне достался! И ты думаешь, что если будешь вот так передо мной сидеть, то мы сможем о чем-то поговорить?

— Ты просто невыносим! — Адель накинула на себя одеяло. На всякий случай.

Эдриан вздохнул.

— Ну хорошо. Что тебя интересует?

— Все!

— Все?

— Да! Расскажи о себе. Что ты любишь есть, с кем ты любишь спать, какое вино и каких женщин предпочитал в юности и каких сейчас, что ты делаешь в свободное время, и так далее.

— Ну я не знаю. Во-первых, я половину уже не помню. Вино ты видела только что, это мое любимое. Женщин… таких, как ты, пожалуй. Я, кстати, чуть недавно не женился.

Адель резко вскинула на него глаза.