Онлайн книга «Операция «Танненберг»»
Седло выскользнуло. Бурцев повис… Вот так, наверное, бандиты влетали в поезда и останавливали фургоны. В кино, в исполнении опытных каскадеров, сцены эти смотрятся красиво. А вот в жизни… Трясло так, что казалось, не разожми пальцев – поотрываются на фиг руки. И. пыль эта… И лязг гусениц по самым мозгам… Он вскарабкался, влез на груду каменных шаров. Ядра вздрагивали, норовя развалить кузов и смять человека в кузове. Бурцев, вытащив меч из ножен, полз к кабине. Его заметили. Водитель ударил по тормозам. Тягач дернулся, кузов тряхнуло. Основательно так. Ой-е-о! Бурцев приложился ухом о шершавую поверхность грубо отесанного камня. Выроненный меч улетел из кузова. Куда-то под гусеницы. Выкатилось на землю несколько ядер. Остальные чудом не размазали Бурцева. Поднялся он почти сразу. Но в кабине – уже пусто. Немец драпал в лес, в спасительную зеленку. – Врешь… не уйдешь! Тратить время на поиски меча Бурцев не стал. Бросился вдогонку. Ему нужен был этот фриц. И лучше – если живым. Черный мундир мелькал между деревьев. Безоружный эсэсовец часто оглядывался и быстро выдыхался. Будет язык! Будет… Зверь – большой, лохматый – выскочил из-за здоровенной разлапистой сосны. Появился внезапно, встал на пути в тот самый момент, когда беглец обернулся в последний раз. На двух задних лапах встал. Немец зверя не видел, Бурцев – да. И… – А-а-ахр-р-р… Эсэсовец с разбегу, всей грудью напоролся на… М-м-мля! Из спины, из черного мундира показалась сталь. Не зверь то был вовсе! Звери не разгуливают по лесам с рогатинами в лапах. Человек – заросший, грязный, упитанности выше средней, обернутый в звериные шкуры, стоял перед Бурцевым. А между ними корчился и хрипел, издыхая, водитель «Фамо», нанизанный на толстую палку с широким наконечником. Незнакомец в шкурах не спешил извлекать рогатину. Проворчал что-то. Глянул на Бурцева, оскалился, сверкнул глазами. Ну, невезуха! Ну, западло! Без пленника остался! – Ах ты зараза! Бурцев не сдержался. В сердцах, сгоряча – кулаком, да по морде. Сшиб, сбил, свалил. А вот чтоб не лез, гад, к чужой добыче! Ого! Из-за деревьев, из-за кустов на подмогу избитому выступал народец. Тоже – в шкурах, с рогатинами. Человек десять. Нет, пятнадцать. Бурцев попятился. Да что же такое получается, господа хорошие? Опять партизаны какие-то? Пруссы? Они вроде бы тоже любили в звериных шкурах расхаживать. Или, может, литвины? Утробно рыча, поднялся поверженный толстяк. «Чем дальше в лес, тем толще партизаны», – промелькнуло в голове. Толстый партизан выдрал рогатину из тела фрица. Наставил окровавленное острие на Бурцева. – Вы кто такие, мужики? – спросил Бурцев по-немецки. Нет ответа. И оружия под рукой никакого нет! А наконечник все ближе, ближе… – Ты кто, спрашиваю? – пятясь, еще раз поинтересовался Бурцев у обладателя рогатины. – Скирв-ф-ф… – невнятное шипение, фырчание, урчание и зубовный скрежет. Клич у них такой боевой, что ли? Дикари, блин, какие-то. Питекантропы! Только вот палки-ковырялки у них не с каменными, а с железными наконечниками. Железный наконечник клюнул. Прямо в брюхо. Незамысловатый такой удар. Ну, тут-то все просто… Что копье, что рогатина, что штык – один хрен! Бурцев подтянул живот, чтоб не задело. Развернулся, уходя с линии атаки, пропустил толстую палку перед собой. Перехватил там, где кончалось железо и начиналось дерево. Дернул на себя. Незнакомец по инерции пробежал пару шажков, так что бородатая морда уткнулась Бурцеву в плечо. Теперь разворот… И локтем – в зубы. Толстяк снова грохнулся наземь. Рогатина осталась в руках Бурцева. Только вот со всех сторон уже подступают другие зверошкурые партизаны-питекантропы, и у каждого в руках по такой же дубинке с наконечником. Обидно, блин! Если дружина не поспеет – забьют как мамонта. Числом возьмут. А ведь дружина не поспеет. Уже не поспеет… – Пся крев! – процедил Бурцев сквозь зубы. – Поляк? – вскинулся вдруг обезоруженный толстяк. – Пан поляк? Толстяк поднялся. Сначала на четвереньки. Потом – встал на ноги. По грязной бороде текла кровь. Странный тип во все глаза пялился на Бурцева. Бойцы с рогатинами озадаченно переглядывались. Глава 50
– Тебя король Ягайло сюда прислал? – по-польски это чудище лесное говорило сносно, хоть и с сильным акцентом. Очень мило! У Шварцвальдского леса фон Гейнц принял их за орденских послов. Здесь же, на тевтонских землях, путают с королевскими посланцами. – Э-э-э… м-м-м… да, прислал, – соврал Бурцев. Опыт подсказывал: в такой ситуации разумнее говорить «да», чем «нет». – Польский лазутчик! – обрадовался зверошкурый. А этот провокационный вопрос Бурцев на всякий случай оставил без ответа. Спросил сам: – А вы? Что, тоже поляки? Какой-нибудь заблудившийся и одичавший шляхтический отряд? – Нет, – тряхнул колтунистой гривой толстяк, – мы – жмудь. Бурцев усмехнулся. Ага, жуть она и есть жуть! – Жемайтины [16] мы. Подбоченясь, толстяк, добавил: – А меня зовут Скирв… Ах, так это имя, оказывается. – Ну, а я – Вацлав, – скромно представился Бурцев. – Я жемайтинский князь, – с вызовом объявил Скирв. Бурцев снова не смог сдержать улыбки. Ишь, раздувается весь от гордости, а сам перемазан с ног до головы. Из грязи в князи, блин… И по бороде – кровавые сопли. И вонючие шкуры – на голое тело. К-х-хнязь… – Князь, значит? Толстяк уловил недоверие во взгляде и тоне Бурцева. Вздохнул. Опустил патлатую голову: – Ну, пусть и не князь пока. Все равно глава рода. Некогда большого рода… К тому же великий литовский князь Витовт обещал за верную службу дать мне удел. Потом, когда тевтонов одолеем и Жемайтия отойдет под его руку. |