Книга Мечта моего сердца, страница 36 – Полин Эш

И вдруг он увидел, что Лейла уже стоит на насыпи, на одной ноге, подогнув вторую, раненую. Санитары поддерживали ее с двух сторон, и выглядела она ужасно, вся в крови и грязи. Увидев Керни, она кивнула ему и улыбнулась! Но тут ее загородили какие-то люди. Он не мог бросить раненого, а Лейлу уже уводили прочь.

Позднее он узнал, что помимо перелома ноги она порезалась и испытала сильный шок. Той ночью он так и не смог ее повидать. Лейлу отвезли не в Сент-Мэри, а в клиническую больницу Ларквилла. По телефону ему сказали, что она сейчас спит после укола снотворного, а на ногу наложен гипс.

Керни без конца твердил про себя: «С ней все хорошо. С ней все хорошо». И вспоминал, как она назвала его по имени и даже не добавила привычное «сэр».

Под утро, приведя себя в порядок, он заехал к Арабелле перекусить и поговорить. Потом заглянул в шерингфильдскую гостиницу и встретился с матерью Дадли Марчмонта, которая остановилась там вместе с Мерси Лилбурн, — чтобы занять чем-то время до того, как можно будет увидеть наконец Лейлу. Никогда еще часы не тянулись так томительно долго.

Лейлу он увидел только днем. Она сидела с кресле-каталке на веранде больницы, а кругом стояли койки с ранеными. В ее лице не было ни кровинки, отчего волосы с золотыми искорками казались особенно яркими. Она неуверенно взглянула на него.

Керни поневоле замедлил шаг, вспомнив, как, разговаривая с ней в последний раз до аварии, заметил, что она очень бледна и недавно плакала. Сейчас вид у нее был нисколько не лучше.

— Здравствуйте, Лейла, как вы? — мягко спросил он, беря ее за руку.

— Вам не стоило приходить, мистер Холдсток, — проговорила она как-то напряженно. — Вы так заняты. — И попыталась отнять у него руку.

Его пронзило разочарование. Он так ждал этого момента!

— Вы не хотите, чтобы я навещал вас?

— Не хочу? — переспросила она со странной улыбкой, и он увидел, как дрожат уголки ее губ.

Она отвернулась, и Керни спросил с надеждой:

— Здесь есть где поговорить наедине?

— Можете выкатить мое кресло в сад, если хотите, — предложила Лейла без особого энтузиазма.

Он выкатил ее в сад, свернул за угол здания, где стояла укромная скамья и их не могли увидеть из окон, и произнес:

— Вот мы и одни, но я даже не знаю, с чего начать. Мне столько надо сказать вам. Прежде всего — почему вы уехали из Сент-Мэри, не попрощавшись со мной?

Она не могла говорить от волнения, только покачала головой и отвела взгляд в сторону.

— Я разговаривал с моей сестрой. Она многим вам обязана, Лейла!

Лейла выговорила с трудом:

— У них… все наладилось, сэр?

Керни больно кольнуло то, что она снова обратилась к нему «сэр».

— Да, только, Лейла, ради всего святого, зачем так формально? Помните, как вы назвали меня, когда были в том перевернутом вагоне?

Ей вспомнился пережитый тогда ужас, и глаза ее потемнели.

— Нет. Наверное, я не понимала толком, что говорю. Все казалось каким-то ненастоящим. Когда вы заглянули в дыру, я решила, что мне снится сон.

— Я тоже, — мрачно сказал он. — Я думал, что никогда вас не найду! Я искал вас в Ларквилле, когда услышал об аварии вашего поезда. Вы представляете, что значит услышать такое, когда вы знаете, что человек, который вам очень нужен, как раз в том поезде? — У него задрожал голос. — Если бы вы погибли, Лейла, я… даже не знаю, что я стал бы делать. Вы так много значите для меня! — Он с силой сжал ей руки. — Как вы могли уехать, даже не попрощавшись?

— Я… я думала, что вы меня терпеть не можете, — выговорила она с усилием. — Сначала вся эта история с мистером Марчмонтом, потом с Филби. Вы смотрели на меня так, словно хотели, чтобы я исчезла. А когда вы в тот день вошли в палату вашего зятя и он сказал…

— Он много чего наговорил! — буркнул Керни. — Нельзя было делать скоропалительные выводы, но мне не верилось. Лейла, Арабелле взбрело в голову, что вы неравнодушны ко мне. Это правда?

— Да, — прошептала она.

Внезапно она оказалась к кольце его рук. Он молча привлек ее к себе, и она почувствовала щекой его холодную щеку. Потом он произнес незнакомым голосом:

— Куда вы ехали на том поезде?

— Домой, — выдохнула она и почувствовала, что плачет. — Домой, — повторила она снова.

— И вам обязательно надо уезжать? Может, вы решите остаться со мной? — спросил он так тихо, что она едва расслышала. — Мы поженимся, или как вы захотите, просто, дорогая моя, я никогда не смогу быть счастлив, если вас не будет рядом и я не смогу быть уверен, что вы в безопасности.

— Поженимся? — повторила Лейла. Она поспешно вытащила платок и попыталась вытереть им лицо, но слезы неудержимо струились по щекам, и платочек промок насквозь. — И это правда сделает вас счастливым? — спросила она, силясь поверить. — Я ведь не смогу стать другой. Я всегда стану помогать пациентам, чем только смогу. Я помню, что обещала перестать, но, наверное, не сумею — ведь я такая, какая есть.

— Да, девочка моя, ты такая, какая есть, и я ни за что не хочу, чтобы ты менялась! Но неужели ты хочешь всегда оставаться сиделкой?

— А что же мне еще делать? — спросила она растерянно. — Ни на что другое я не способна.

Он снова прижался щекой к ее лицу, ладонью вытер ей слезы.

— Ты сможешь заботиться обо мне — если тебе так уж необходимо о ком-то заботиться. И у нас будет собственный дом. В квартире при больнице жить не так уж уютно.

— Собственный дом… — повторила она.

— Да, и очень красивый. А потом мы придумаем что-нибудь еще — например, решим растить детей… Ты ведь не станешь возражать, дорогая моя девочка?

Лейла молчала. Радость от предвкушения ожидавшего ее счастья омрачалась чувством вины перед тремя мужчинами, которые думали, что любят ее.

— Ты беспокоишься о том, что так и не разрешила свои проблемы в Сент-Мэри? — догадался он.

Лейла благодарно кивнула.

— Разве можно построить счастье на чужой боли?

— Если ты имеешь в виду мою сестру, у них с мужем все благополучно уладилось благодаря твоим стараниям. Так быстро найти взаимопонимание — это просто чудо.

— Я страшно рада! А как с мистером Марчмонтом?

— Кажется, его бывшая невеста намеревалась сегодня утром навестить его. Прошлым вечером я побывал у нее и его матери и лично прозондировал почву, — самодовольно улыбнулся он.

— А мне ты всегда запрещал это делать, Керни! — вырвалось у нее.

— Ну… я лишь наводил порядок в твоих делах. Но с этого момента, пожалуйста, никаких больше попыток устроить чужую жизнь, хорошо, дорогая? Ты ведь будешь слишком занята, устраивая свою собственную? — И он поцеловал ее.