Книга Полнолуние, страница 21 – Лаура Эллиот

— А может, мне лучше держаться от таких типов подальше? — ответила она. — Ой! — Ее рука невольно потянулась к его плечу. — У тебя кровь…

Он глянул на свое плечо.

— Ерунда. Вчерашняя царапина открылась.

Лесли застыла с протянутой рукой и увидела, что он поморщился.

— Больно?

— Да. Может, ты погладишь вокруг царапины? Очень больно…

На его лице изобразилась истинная мука, и сострадательная Лесли перенести этого не смогла. Она прикоснулась пальчиками к его плечу и принялась бережно водить вокруг царапины.

Но милостивый Боже! Она никогда раньше ничего подобного от прикосновения к человеческому телу не испытывала! Ей казалось, что сквозь пальцы в ее тело проник поток теплых ласкающих лучей его силы. Ее охватило опасное волнение. Он стоял перед ней, блаженно прикрыв глаза. Его лицо разгладилось. Казалось, он таял, и она испугалась, что сейчас начнет таять вместе с ним.

— Ну как, лучше? — спросила она, задержав движение пальцев.

Он снова наморщил лоб.

— А-а-а… Опять заболело… Пожалуйста, еще…

Но, несмотря на убедительное выражение муки на лице, его голос выдал его. Он был низким, отяжелевшим от неги и молил о продолжении ласк. Лесли вспыхнула и резко одернула руку. Он открыл глаза, и она увидела в них насмешливые огоньки. Проклятье, он одурачил ее!

От гнева и обиды ее глаза искрились, щеки горели. Она молча подняла с камня свой рюкзак и блузку.

— Что ты делаешь? — с недоумением спросил он.

— Ухожу.

— Почему?

— Потому что надоело быть дурой.

Он схватил ее за запястье и заглянул в глаза.

— Прости…

Она опустила глаза и промолчала.

— Пожалуйста… — умолял он. — Если хочешь, я уйду.

Лесли глянула на него. Ее сердце испуганно дрогнуло. Неужели она испугалась, что он уйдет?

Он отпустил ее руку и оглядел себя.

— Вот только подожду, пока просохнут штаны…

У нее в душе снова посветлело. Даже напрашивалась улыбка, которую пришлось подавить.

— А заодно и промой ранку, — назидательным тоном проговорила она. — Не мешало бы заклеить ее пластырем.

Она знала, что порет чепуху. Такие, как он, плевать хотели на ранки.

— Меня больше беспокоят мои штаны. — Он потрепал их, пытаясь отклеить от тела.

— Тогда сними их и отожми, — посоветовала она, но тут же сообразила, что снова спорола чепуху. Под штанами он был абсолютно голым. Как истинный Адам.

Он задумался и быстро нашел выход.

— Тогда тебе придется на время одолжить мне свою юбку. Только не подумай, что я опять собираюсь разыгрывать тебя.

Лесли вздохнула. Она очень на это надеется. Потом гордо сорвала с себя лоскуток и протянула ему.

— Держи.

Он улыбнулся.

— Вот такая ты мне больше нравишься. — Он обмотал вокруг пояса ее лоскуток и быстро стащил с себя штаны. — Я не только о твоей великолепной наготе, — уточнил он, сосредоточенно выкручивая свои штаны. — Я о том, что ты стала меньше стесняться. Меня.

— А как насчет тебя самого? Почему ты такой стеснительный? — спросила она и тут же пожалела об этом. Ему ничего не стоит доказать обратное.

Он искоса глянул на нее.

— Я совсем не стеснительный. Приходится притворяться ради тебя. К тому же не уверен, что мое голое тело представляет собой такую же художественную ценность, как твое.

— А что, мое тело — это художественная ценность?

— Да. Я же говорил тебе, что ты должна гордиться им.

Он разложил штаны на камне и сел рядом с ними. Но тут же, как ужаленный, вскочил.

— Ч-черт! Ч-черт! — забормотал он, колотя себя кулаком по бедру.

Лесли всполошилась.

— Что стряслось?

— Ах, черт! — Он был по-настоящему чем-то встревожен. На лбу между бровями появилась складка. В темных глазах — смятение. — Время… Нужно узнать, который час… — Он посмотрел на нее. — Мария, у тебя есть часы?

Лесли усмехнулась. А она, кажется, привыкла к новому имени, самозванка. Только странно, куда это он торопится?

— Нет. А ты что, боишься опоздать на свидание? — поддела она.

— Ох, мне же просто снесут голову… — пробормотал он.

— Твоя подружка такая свирепая?

Но ему явно было не до шуток.

— Ох-ох, — простонал он, приложив руку к наморщенному лбу. — У меня уже начинает болеть голова… — Потом снова с надеждой посмотрел на Лесли. — Слушай, Мария, а ты умеешь определять время по солнцу?

Лесли задумчиво посмотрела на солнце. Похоже, он сейчас сбежит от нее. Но рано или поздно это должно случиться.

— Ну… сейчас где-то между… восемью и… десятью часами, — сказала она.

— А поточнее нельзя?

— Можно. Но для этого понадобится ровная хворостинка.

— Что ж, это не проблема. Пока просыхают мои штаны, можем выяснить время.

И с нетерпеливостью юного оленя он бросился в кусты. Вскоре появился, неся на ладони, как ценную реликвию, хворостинку.

Лесли нашла гладкий участок камня и установила хворостинку в одну из его пор.

— Ну? — Он с выжиданием уставился на нее.

— Итак… надо полагать… сейчас… — Лесли умышленно медлила. Мстила ему за его проделки. И за то, что он собирается уйти. — Сейчас где-то… между половиной десятого и десятью.

— Точно? Ты уверена, что не больше десяти?

— Уверена. А она, видимо, держит тебя под каблучком, — не удержалась и снова подколола она.

Но колючка почему-то вонзилась в ее собственное сердце. Он не сказал ей прямо, куда спешит. Наверняка его ждет женщина. Может, даже жена. Кто же назначает свидания в такую рань? Эх, мужчины… Поиграл, а теперь бежит к своей…

— О-о-х! — снова простонал он, натягивая штаны. — Она… она… Ты не представляешь… Она — дьявол.

Лесли горько усмехнулась.

— Что ж, тогда поторопись. И чтобы сохранить голову, постарайся по пути не заглядываться на голых купальщиц. Адам.

Он сбросил на камень ее лоскуток и вдруг перестал суетиться. Подошел к ней и медленно обвел глазами ее лицо.

— Не уверен, что таких, как ты, много, — сказал он с таким теплом в голосе, что сердце Лесли растаяло, как снежинка на ладони.

Она застыла, наблюдая, как он подобрал с камня термос, быстро сунул его в сумку, потом повесил сумку на плечо, взял в руку свою палку и, прежде чем скрыться в зарослях, обернулся и крикнул: