Книга Терн, страница 97 – Ник Перумов

— И что же? — не утерпел и Кройон.

— Тебе, демоняка, лучше не знать, крепче спать станешь. В общем, выпускали их на арену…

— Как гладиаторов, что ли?

— Гладиаторов? О нет. Выпускали их против самых что ни есть обыкновенных… то есть это я думал, что обыкновенных… людей. На арене. Демоны их, само собой, жрали с потрохами.

— Забавы ради? — холодно спросила Гончая, в то время как мэтр Кройон горестно стенал и плакал о всеобщем падении нравов и на данном бытийном плане.

— Не знаю, — развёл руками гном. — Может, и забавы ради… хотя какая ж то забава, если у противника нет шансов? Что за интерес? И зачем тогда демоны? В общем, жрала моя добыча им подброшенное мясо, но и сама долго не жила — приканчивали. И просили доставить ещё. Один раз я согласился. Да, да, не перестаю сожалеть! — почти заорал гном, густо краснея.

— О чём тут сожалеть? Это не твоя вина, почтенный Брабер. Тебе предложили выгодную сделку. Ты её принял.

— Второй раз нельзя было, — повесил голову гном. — Потому как они выпустили демона на целую орду ребятишек, всякой твари по паре, и люди, и сидхи, и гномы, и даже дхуссы с троллями имелись. Ну, демон их всех и… — Брабер отвернулся.

— Откуда ж ты знаешь, почтенный? — Голос Гончей не дрогнул. — У тебя купили добычу, превосходно. Зачем же Солнцу давать тебе узнать, как они её используют?

— Они и не давали, — криво ухмыльнулся охотник за демонами. — Я сам… подсмотрел.

— Как же?

— Были средства, — сухо отрезал Брабер. — Уж можешь мне поверить.

— Ладно, поверю. Ну, и что дальше?

— А то. След чашников я почуял в Феане, но не только. Вам в диковинку будет услыхать, что после вас там Солнце по-хозяйничало? Что-то чашников задержало, не сразу они в путь пустились, вот наши светло-лучистые и успели изготовиться. Потому что здесь, — гном махнул рукой себе за спину, — здесь, где разбили чашниковый караван, всё прямо-таки пропахло именно орденом Солнца. Хотя они и пытались это скрыть, война с орденом Чаши им никак не нужна. Но, видать, слишком важной оказалась у чашников добыча. Никак Терновник не мог им её оставить, никакой ценой.

— Погоди, почтенный, — осторожно начал демон. — Ты хочешь сказать, что многоучёного Терна захватили сперва рыцари ордена Чаши, а затем отбили терновники?

— Дык, а я о чём толкую.

— И они же засаду послали, чтобы нас, недостойных, тоже к рукам прибрать? Но зачем?

— Экий ты, демонюка, недогадливый! Начни они дхусса пытать, распечать их в три кости, скажет он им чего? А если тебя, многогрешного, или Гончую на дыбу у дхусса на глазах вздёрнут? То-то же…

Потому и нагнал вас, потому и стал разговоры разводить — если тот дхусс, кого я встретил в Семме, так терновникам нужен, — они ни за что его получить не должны, распечать их в три кости, три глотки и три желудка!

Стайни глядела на разгорячившегося гнома с недоверчивым прищуром.

— А чем же ты, кроме охоты на демонов, промышляешь, гость дорогой? Я в Гончих ходила, знаю — толпы сородичей мэтра Кройона по нашим полям не бегают. Не зайдешь в первую попавшуюся деревню, не выкликнешь — а вот кому тут демона прикончить, кому башку рогатую по сходной цене доставить?

Гном набычился и засопел.

— Мою зепь проверять — не доброугодное дело, Гончая. Или никак некрополисовских привычек не бросить?

— До твоего кошелька мне дела нет. А вот до того, кто и зачем нам в спутники набивается, больше того — с нами вместе на мечи лезть хочет — мне, извини, гость достопочтенный, дело есть, и большое, — отрезала Стайни.

— Тебе дхусса надо вытащить или обсуждать, кто я да что?!

— А если всё, что ты тут рассказал про себя, сказки, и ты нас этим самым солнечным и сдашь?!

Гном только что за меч не схватился.

— Хватит, достопочтенные, — Кройон, с которого к тому времени Брабер уже снял путы, выпрямился, устало махнул когтистой лапой, гном невольно попятился, пробормотав что-то вроде «Ну, ну, ничего себе…». — Будем препираться — так и не выручим многомудрого. И сгинувшую сидху тоже.

— Сидха, она да, верно, — кивнул гном. — Не поручусь отсутствующей у меня брадой, но почти уверен — где дхусс, там и она. Только в соседнем мешке. Не из-за неё ли чашники в Феане задержались?..

— Мы покажем дорогу, храбрый Брабер, — Кройон словно бы отбросил сомнения. — Уверен, ты предлагаешь свой меч нам от чистого сердца, как истинный воитель, для которого превыше всего торжество добра и справедливости…

— Во завёл! — гном криво ухмыльнулся. — Что такое «добро», я знаю точно — когда у меня в зепи монета звенит, а на столе передо мною — мясо и эль. Что такое «справедливость», я тоже знаю точно — когда мне за мою работу заплатили столько, сколько я сказал, а не ломались и не жмотились. А вот про какие ты речёшь добро со справедливостью я в толк не возьму, да мне того и не надо. Солнечные, волю им дай, всем нам такой укорот явят, что Семь Зверей кровавыми слезами возрыдают. И потому я завсегда против этих орденов. И против Навсиная, и против Некрополиса, и вообще против всех, кто в три горла жрёт, в три… э-э-э… в общем, понятно, — вдруг сконфузился он.

— Я, недостойный, верю тебе, — торжественно провозгласил Кройон. — Идём. Не всегда следует сомневаться. Порой, досточтимая Стайни, надо просто довериться посланному тебе. Наш керван почти исчез, и управляющие судьбою слепые силы послали нам помощь. Стоит её принять и не оскорблять невыразимое недоверием.

— Давно бы так! — поддакнул Брабер. — Не сомневайся, Гончая, не подведу. А клинок мой — ручаюсь, никаким рыцарям не понравится.

Стайни ничего не ответила. Лишь поднялась и одним движением скрылась в темноте.

— Хотите идти — идёмте, — донеслось мгновение спустя.

Гном пожал плечами, хмыкнул, но спорить не стал.

Промолчал и Кройон, задержавшись, чтобы лишь затоптать совсем недавно разведённый костёр.

* * *

Сидха уже знала подобные пробуждения. Последний раз — совсем недавно, когда мир окончательно встал на место, лишь сжавшись до крошечной серой клетки арестантского возка. То же самое и сейчас. Та же жуткая ломота во всём теле, вкус едкой стали на языке, жжение в глазах — её держали без сознания какой-то алхимической дрянью, хотя и иного свойства, чем та неудачливая Гончая, позже назвавшаяся Стайни.

Потом — на пути из ниоткуда в никуда — что-то произошло. Нечто, нарушившее сладкий кошмар, навеянный струящейся в жилах отравой. Нарушившее на краткий Миг — чтобы потом погрузить в новый, отличающийся вкусом. Именно вкусом — потому что ей дали новой отравы, на сей раз иной, чем прежде.

Однако иной яд действовал по-другому. Он оставил сидхе — словно в насмешку — чувство направления. Оно изменилось. Её больше не везли на северо-восток, а почти строго на восток, даже чуть уклоняясь к югу.