Книга Черная кровь, страница 83 – Ник Перумов

– Он глубоко чтит закон, – возразил чужинец так, словно услышал всю горькую Ташину исповедь, – и всегда старается следовать ему. Но еще выше он чтит священный закон жизни. Я уверен, что он будет идти по следу преступника, как охотничий пес за подранком.

С этим Таши был согласен, и согласие его услышали все.

– А если, – подала вдруг голос Уника, – когда мы отыщем этого… который будит Кюлькаса, он вдруг откажется слушать нас?

– Мы его уговорим, – мрачно пообещал Таши. – Найдем способ уговорить.

Словно дождавшись главного и услышав все, что хотел, чужинец неожиданно и плавно поднялся и как-то вдруг очутился уже в нескольких шагах от костра.

– Ночуйте здесь, – неживой голос по-прежнему звучал совсем рядом. – Завтра я приду снова.

Он растворился в блеклых сумерках весенней ночи быстрее, чем это мог заметить глаз, и лишь потом Таши вспомнил, что хотел взглянуть, есть ли у него хвост.

У костра довольно долго царило сосредоточенное молчание. Каждый думал и своем, но теперь мысли не были слышны.

– Все-таки, кто это такой? – нарушил молчание Таши.

– Он сказал, что ты назвал его Баюном, – ответила Уника.

– А на самом деле?

– Не знаю. Ты же слышал, он не произнес по-человечески ни одного звука. Возможно, он попросту немой, и у него нет имени.

– Свои его должны как-то звать, – коснулся Таши запретной темы.

– У него нет своих. Он остался один, когда еще Ромар не родился. Весь его народ погиб.

Таши с сомнением покачал головой, но перечить не стал. Если кто здесь и врет, то не Уника. Она всего-лишь пересказывает услышанное.

– А что еще этот Баюн баял?

– Да ничего особенно. Ромар просил помощи против предвечного, а Баюн велел найти того, кто Кюлькаса будит. А до этого рассказывал, что в мире происходит. Только это мы и без него знаем, как-никак видели, а об остальном догадаться не трудно.

– А все-таки силен наш хозяин, – подал голос Ромар. – Сила из него так и брызжет. Верно и впрямь последний в роду. Хотя, кто их знает, у чужинцев пути извилистые. А вот магию он понимает и свою, и нашу, и много кой-чего еще… – Ромар склонил голову к коленям и вновь надолго затих в этой неудобной позе.

– И все-таки, я ему не верю, – сказал Таши. – Чужой он и хочет недоброго.

– Он жить хочет, – возразила Уника, – а Кюлькас ему не дает. Всем на свете сейчас плохо живется, и все из-за одного негодяя.

– Ну с этим я знаю как поступать, – Таши погладил лук, ласкающим движением проверяя, добротно ли натянута тетива. – Я его так уговорю, что навеки колдовать разучится.

– Что ж, – Ромар поднял голову и одним резким движением поднялся с земли. – Искали доброго колдуна, станем искать злого. Одно беда – люди не смогут ждать два года, покуда Кюлькас успокоится и уйдет на морское дно. И без того род уже наполовину погиб. Об этом тоже помните.

* * *

На утро чужинец Баюн вновь появился у стоянки. Где он сам ночевал осталось неизвестным; Таши хотел среди ночи побродить по округе, но Ромар запретил накрепко. Если уж имеешь дело с чужинцем, то по меньшей мере старайся не делать опрометчивых шагов.

Как Баюн подошел, не заметил никто. Он просто возник в нескольких шагах и, как бы продолжая давно начатый разговор, произнес, обращаясь к Таши:

– Сейчас ты пройдешь по своим следам на старое место и будешь охотиться там, пока не подстрелишь четыре белки. А еще лучше – пять.

– Кто же бьет белку весной? – недоверчиво спросил Таши. – У нее сейчас не шкурка, а одно позорище.

– Ты хочешь ждать до зимы? – вопросом на вопрос ответил Баюн, и Таши покорно склонил голову.

Баюн тем временем достал откуда-то, как из воздуха взял, маленький, совершенно детский лук и связку стрел, какими Таши и во младенчестве побрезговал бы.

– Вот тебе оружие для охоты. Ты ведь любишь стрелять из лука?

Таши вспыхнул, но сжал зубы и молча взял игрушку. Коли взялся покорствовать врагу, так иди этой тропой до конца. А дашь волю гордости, так всего и сможешь, что умереть гордо, и ничего больше не выторгуешь.

– Можно взглянуть? – спросил Ромар.

– Погляди, – согласился чужинец. – У тебя глаз легкий, вреда не будет.

Старик подошел, склонился над лучком, на мгновение прижался к нему щекой и тут же отодвинулся. Глаза старика влажно блеснули.

– Великий Лар, какая вещь! – произнес он. – Как бы я хотел сделать такую!

Выходит не просто обидную безделку подсунул ему котяра, – успокоился Таши. Даже Ромар завидует такой безделке. Конечно, будь у Ромара руки, он бы сделал еще лучше, но что зря жалеть о прошлогоднем снеге: будем стрелять из того, что есть. Тем более, не так и сложна задача – промыслить пяток бельчат. Зверька этого в округе полно, а векша существо любопытное и доверчивое. Без особой нужды в него и стрелять-то неловко. За час можно управиться.

– К обеду ждите, – сказал Таши, направляясь к краю поляны.

– Не хвались, – прозвучал в голове ровный голос. – В моем лесу звери пуганные.

Когда Таши исчез за деревьями, Баюн покачал круглой головой и сказал так, чтобы слышал только Ромар:

– Хороший юноша. Но еще очень молодой.

– Но зато хороший, – ответил старик.

– Думаю, что к вечеру он вернется, – прозвучал Баюн, – а пока я хотел показать тебе свой дом.

– Ей можно видеть? – молчаливо спросил колдун, указав глазами на Унику.

– Ей можно, хотя она тоже еще очень молода. Ее слишком многое тянет к внешнему. Будет ли толк?

– Молодость имеет обыкновение проходить. Пусть посмотрит.

Идти пришлось недалеко, и с первого взгляда ничего особого они не увидели. Тот же лес, такие же сопки, что и повсюду в этих местах. Но под навесом одной из скал обнаружился узкий лаз в пещеру. Ромар и Уника прежде видывали пещеры вырытые водой в меловых откосах вдоль стариц и у самого русла Великой. Но о таких норах им не доводилось и слышать. Рассказывали правда, что горные великаны тоже селятся в огромнейших залах, что встречаются нередко в западных горах. Но одно дело слышать, и совсем другое увидать самим.

Путники проползли в узкое отверстие, довольно долго спускались по тесным ходам, так что сама память о дневном свете осталась наверху. Уника с тревогой думала, что Таши может вернуться прежде времени и будет тревожиться, нигде не найдя ее.

Куда ведет ход, видно не было, но снизу ощутимо тянуло свежим ветром, а это значит, что впереди, во всяком случае, не тупик. Но того, что ожидало их за очередным поворотом, ни Ромар, ни Уника предполагать не могли. В глаза блеснул тусклый свет, и путешественники очутились в обширном зале, таком высоком, что потолок терялся в полутьме. Воздух в пещере переливался голубым сиянием, позволявшим кое-как видеть, что происходит вокруг. Небольшой ручей стекал по ближней стене, образуя подземное озерцо и исчезая в разломе стены. А на мелком песке возле воды или в укромных углах, где можно спрятаться от света и посторонних взглядов, сидели и лежали люди. Вернее, настоящих людей здесь было всего двое или трое, а остальные являли удивительное разнообразие человекоподобных фигур. По мелкой воде бродили согнутые и трупоеды, неподалеку скорчились двое большеглазых карликов, забился в угол робкий горный великан. Копошились еще какие-то существа, которых Ромар не умел определить. И все они были чрезвычайно, безнадежно стары. Морщинистые лица, трясущиеся руки, бессмысленно жующие рты, погасшие глаза. Кое-кто поднял равнодушный взгляд, кто-то испугался, увидав гостей, но ни один ничем не показал, что понимает происходящее. Страшная галерея живых мертвецов продолжала свое бесцельное шевеление.