Книга Ты мне нужен, страница 3 – Донна Клейтон

Прямота вопроса застигла ее врасплох. Но затем слова вдруг полились потоком:

— Моя сестра умерла. В день, когда мы встретились на дороге. Я говорила тебе, что еду в больницу. — Грудь стеснилась от муки. — Ее муж тоже погиб. Они… съехали с дороги. В ущелье. Он умер сразу. А Эми… моя сестра… еще жила несколько часов. — Горло сжал спазм. Пересиливая себя, Дженна уставилась вдаль и прошептала: — Она умерла вскоре после моего появления в больнице.

Сморгнула слезы, обжигающие глаза. Не будет она плакать. Этот человек посторонний, нельзя показывать ему свою уязвимость. Но ее историю должен знать. Иначе как он поймет? Совет рода поставил ее в безвыходное положение, и только потому она здесь. Но Кэйдж Далтон не должен видеть ее слабость.

Почему он ничего не говорит? Кем надо быть, чтобы, узнав о смерти в семье, не принести соболезнований? А тут даже две смерти.

Ее взгляд пересекся со взглядом Кэйджа. Девушка пришла в изумление. Сочувствие шло от него волнами. Далтону не надо было ничего говорить, все было написано на его лице.

Желваки на его скулах вздулись и опали, казалось, в нем происходит некая внутренняя борьба. Когда он наконец заговорил, слова едва просачивались сквозь плотно сжатые зубы.

— Понимаю твое горе. — Он сглотнул. — Пусть сердце твое найдет утешение.

Во всех открытках и письмах, цветах и молитвах, полученных Дженной от друзей и коллег с момента гибели Эми и Давида, не нашлось ничего более утешительного. Таких простых и прекрасных слов.

К глазам подступили горячие слезы, но она быстро сморгнула их. Ей еще многое следует объяснить. Нельзя тратить время на жалость к себе.

— Спасибо, — и с усилием повторила: — Большое спасибо.

С лугов налетел порыв теплого летнего ветра. Солнце палило нещадно, нагревая плечи и спину. Дженна загнала жалость в задний угол сознания и сосредоточилась на решимости, приведшей ее сюда.

— Эми была замужем за индейцем племени ленапе, жившим в Сломанном Луке, — сказала она Кэйджу. — Его звали Давид Коллинз.

— Художник? — Кэйдж оперся на вилы. — Я знал его, видел несколько раз. И некоторые его работы. Сплошная абстракция. Помимо красок на холсте какие-то трехмерные предметы.

— Это называется смешанная среда.

— Он очень талантлив. — Голос его упал на октаву, когда он добавил: — Мне следовало сказать «был». Он подписывался «Светлячок», да?

Дженна кивнула.

— Кажется, его жена тоже рисовала?

— Эми тоже была художницей. Она встретила Давида на одной из его выставок. И почти сразу они поженились.

Кэйдж качнул головой.

— Я не слышал об аварии.

Зная о его любви к одиночеству, тут удивляться не приходится.

— У них остался ребенок, — сообщила она ему. — Лили. Моя племянница. Ей недавно исполнилось шесть месяцев. В ночь аварии Лили была у родителей Давида. Слава богу, не в машине. Проблемы со здоровьем не позволяют им взять Лили к себе, поэтому она сейчас находится с няней в резервации, у женщины по имени Арлен Джонсон. Я хотела забрать Лили, но Арлен мне не позволила. Она сказала, что надо получить разрешение у Совета. Тогда я понятия не имела, о чем она. Эми и Давид не оставили завещания. Но я принадлежу к семье. Для того чтобы получить право на опеку, мне не нужно ничье разрешение, кроме суда штата Монтана.

Лицо Кэйджа смягчилось.

— Юрист в Биллингсе сказал, что ничем не может помочь, — продолжала она. — Сказал, что обитатели Сломанного Лука живут по своим порядкам и не подчиняются законам Соединенных Штатов. Американские индейцы у себя распоряжаются сами. И мне следует обратиться в Совет старейшин, управляющий родом. — Голос ее упал. — А они не оставили мне ни малейшей надежды получить Лили.

Кэйдж слегка выдвинул подбородок:

— Все, что ты говоришь, — правда. Нами управляют старейшины. Это восемь мужчин и женщин.

— Я знаю. Я встречалась с ними. — Слова прозвучали неприветливо, но она ничего не могла с собой поделать. Эти люди сделали последние восемь недель ее жизни совершенно невыносимыми.

Он уловил ее недружелюбие. Скрестил руки на широкой груди, и она внезапно подумала, насколько тверды должны быть его мускулы на ощупь.

— Прошу прощения, — пробормотала она, смущенная своей неспособностью побороть враждебность по отношению к Совету, а более того невесть откуда взявшимся интересом к телосложению собеседника.

— Я не хотела проявить неуважение. Честно. Просто… эти два месяца стали чередой разочарований. Я делала все, что Совет от меня требовал. Ответила на тысячу вопросов. Полностью открылась им. Мое прошлое. Настоящее. Планы на будущее. Сообщила, что занимаюсь программами для работы в сети. Единственное, что можно поставить мне в упрек — у меня нет мужа и собственных детей. Я описала свое финансовое положение. Доказала, что создание сетевых сайтов — прибыльное дело. Согласилась на медицинский осмотр. Изложила свою жизненную философию. Я рассказала им все, что они хотели знать. Я умоляла их. Объяснила, что потеря Эми и Давида открыла мне глаза на то, что значит семья. Я молила их долгие два месяца. И все равно они каждый раз отказывали. — Сейчас в ней говорило отчаяние. — Мне нужна помощь. Союзник. И прямо сейчас.

Внезапно сочувствие, до того ясно читаемое на лице Кэйджа, испарилось, как утренняя роса. В какой-то момент ее объяснений его тело словно окаменело.

Он превратился в того же непробиваемого человека, что встретился ей во время бури. Именно такого отклика она и ждала, собираясь на встречу с ним.

— Ты приехала сюда только потому, — укорил он, — что я индеец. Ты думаешь, что я как-то смогу повлиять на Совет.

Невдалеке заржала лошадь. Дженна не опустила глаз. Поступить так значило признать, что она стыдится своего приезда сюда.

А она нисколько не стыдится. Она способна думать только о Лили. Чтобы получить ее, она готова предстать вновь перед ужасным Советом. Как и перед этим разозленным индейцем, кстати.

Она нужна племяннице. Дженне необходимо воспитать малышку сестры.

Следует найти нужные аргументы во что бы то ни стало.

Она расправила плечи.

— Не стану лгать тебе, Кэйдж. Я здесь потому, что ты индеец. Из рода ленапе в особенности. Давид — единственный из Сломанного Лука, кого я знала. Я делала кое-какую работу для фирмы, организованной чероки, Но никого из них я не знаю достаточно хорошо, чтобы обратиться сейчас за помощью.

— А меня ты хорошо знаешь?

— Нет. Нет, не знаю. Но я в отчаянии, Кэйдж. Одна из причин, по которой Совет мне отказывает, — я белая. Сейчас мне нужна поддержка кого-то из американских индейцев. Из рода ленапе. Из Сломанного Лука. Ты подходишь по всем статьям.

Выражение его лица оставалось все таким же холодным, и Дженна вновь ощутила безнадежность своей затеи.