Онлайн книга «Эпитафия. Иначе не выжить»
|
Зачем она в такой грубой форме съязвила насчет отца-уголовника? Совсем никаких тормозов! Ведь это не Пит Криворотый, не Поликарп перед ней! Это мама! Что она увезет с собой в маленький чилийский домик на берегу Тихого океана? Воспоминание о жестокосердной дочери-хамке? Больше нечего. С того памятного облепихового чая они никогда не касались этой темы, наложили негласное табу. И вот на тебе! Сорвалась! Слезы сменились покаянием. Она рассказала матери о своей жизни здесь без нее. О кровожадном времени, которое наступило в их стране, в их любимом городе. О гибели своего мужа Андрея, о самоубийстве Димы Стародубцева – ее первого мужчины, ее последнего любовника, ее вечной Голгофе! Мать была потрясена услышанным и предложила ей немедленно оформлять документы на отъезд. – Ты поедешь со мной! Я тебя здесь не оставлю! Это уму непостижимо! А этот Геннадий… Он хоть и прекрасный человек, но разбивать семью никуда не годится! Даже нечего думать! Мы едем в Чили, к Луису! И без разговоров! – Мама, ты, наверно, забыла, что мне уже не шестнадцать лет, – остановила ее внезапный порыв дочь, – я давно сама принимаю решения. И не бегаю за советами к бабушке. Чужие советы мне всегда вредили. – Неужели ты хочешь остаться в этой погани? – Мне и здесь хорошо. На этом они пожелали друг другу спокойной ночи. Светлана отложила Хименеса. Она никогда не слыла большой любительницей поэзии. Сегодня же вообще ничего не лезло в голову. На душе – тьма кромешная, почище той, что за окном. В такие минуты всегда хочется излить кому-нибудь душу. Она набрала телефон Балуева. Он долго не подходил, а Светлана все ждала, пока наконец эти тягучие сигналы ее окончательно не достали. Она бросила трубку на рычаг. Он крепко спит? Он уехал к любовнице? Или?.. Геннадий наглел с каждой минутой. Он заказал самый настоящий буржуйский ужин на две персоны, с жу-льенами, рябчиками, тушенными в вине, салатом из омаров, ананасами в шампанском или наоборот и, конечно, с немалым количеством водки. Разделить с собой трапезу он заставил толстозадую секретаршу Пита, любительницу спортивного стиля одежды. Она недолго упиралась. Запах рябчиков сломал ее железобетонную волю и развеял в прах субординацию. Уже после третьей рюмки водки она перешла на «ты» и называла его не иначе, как «мой птенчик». «Твой рябчик!» – поправлял Балуев и совал ей под нос крыло или ножку упомянутой дичи. Он сам был не рад, что затеял эту игру. Он рассчитывал, что секретарша уснет, но не тут-то было. Чем больше она пьянела, тем сильней пробуждались в ней животные инстинкты. Баба пыталась на него забраться, постоянно расстегивала ширинку на брюках и все вокруг слюнявила. Получая очередной отказ в ласке, она резко вскидывала вверх обе руки и восклицала: «О-о! Боже мой! Где же Зигфрид?» Видно, в подобном состоянии она воображала себя Брунгильдой – героиней безвозвратно забытой «Песни о Нибелунгах»… Время шло, а Брунгильда не унималась. Он долго присматривался к ней, не притворяется ли. Но, убедившись, что она действительно абсолютно потеряна для современности, набрался смелости и позвонил своему шоферу. Он явно поднял его с постели, потому что тот никак не мог врубиться, с кем говорит, так что Балуеву на миг показалось, будто все сошли с ума: и он, и шофер, и Брун-гильда. – Я им не сказал, что слежу за девчонкой! – пришел наконец в себя оболтус. – Они ничего не поняли. И я постарался поскорее убраться оттуда, чтобы не заподозрили! Вы уж извините, что не дождался вас, Геннадий Сергеевич! Но время-то было позднее… – Ты ее не видел? – не дал ему договорить Геннадий. – Не-а. – А парень этот? Федор? Не показывался? – Что-то похожее мелькало на пятом этаже. Знакомая рожа. Но очень быстро исчезла. Поэтому не берусь утверждать точно. – Погоди-ка! А я тебе разве говорил, на каком этаже живет девка? – Не-а. Такого не было. Точно. Даже такая туманная, непроверенная информация порадовала Геннадия. Если Федор жив, надо продолжать бороться. Шофер пожелал ему «спокойной ночи» и растворился в гудках. Брунгильда опять подбиралась к его брюкам, и, вспомнив пожелание шофера, Балуев усмехнулся. Он влил в нее еще пару рюмок водки и тут же пожалел об этом: баба начала самозабвенно выблевывать рябчиков и омаров прямо на ковер в кабинете Пита. – Могла бы это сделать в аквариум, – пошутил Балуев. – О-о! Боже мой! – Она вытянула вперед руки исделала несколько неуклюжих движений в сторону аква-риума, но не дошла – свалилась на пол. * * * – Будет здорово, если ты еще обоссышься! – подсказал ей Геннадий Сергеевич. В ответ он услышал уже надоевшее: – Где ты, Зигфрид? Еще через пару минут Брунгильда истошно захрапела. Пошел третий час ночи, когда он набрал будапештский номер Мишкольца. Была опасность, что тот окажется в поместье сына в Сарваше, туда труднее дозвониться. Но Балуеву повезло. Трубку снял Владимир Евгеньевич. – Что случилось? – сразу почувствовал неладное шеф: хотя в Будапеште был только одиннадцатый час, в такое время помощник никогда не звонил. – Я говорю с тобой из резиденции Пита. Он взял меня в плен. – Дай ему трубку, – спокойным голосом попросил Мишкольц. – Его тут нет. Я воспользовался его отъездом. – Ты опять во что-то сунулся? – догадался Володя. – Называй как хочешь, но под тебя сильно копает Поликарп. Если ты до конца недели не появишься, тебя красиво подставят. Криворотый тоже не дремлет, готовится к новой войне. Похоже, он хочет о чем-то с нами договориться, но, возможно, это ловушка. Сам понимаешь, настало время возвращаться. Не сегодня завтра здесь начнется заваруха. После затяжной паузы Мишкольц произнес: – Через восемь часов я буду в офисе. Постарайся до этого времени продержаться. – Хорошо, – вздохнул Гена. – Кто там у тебя храпит? – поинтересовался напоследок шеф. – Охрана Пита, которую я споил! – похвастался Балуев и крикнул на прощание: – Сэрвус! До скорой встречи! Он распахнул настежь окно, потому что запахи в кабинете становились навязчивыми. – Пит надолго запомнит эту ночь! – сказал он то ли рыбкам в аквариуме, то ли Брунгильде, храпящей на все лады, то ли дождику за окном. По дороге в резиденцию Пит чувствовал себя превосходно. Кто бы мог подумать, что он такой ловкач? Был неприметной серой мышью, тенью двух боссов и вот наконец выделился! И выделится еще круче – дайте срок! Его имя еще прогремит! Жаль только, на телевидении не сможет показаться из-за этого бесовского шрама! Он-то к нему давно привык, а вот телезрители могут испугаться! Правда, господин Клейнер обещал избавить его от этой штуковины. Нет проблем! На американский манер выражается теперь бывший босс Потапов! |