Книга Седьмой лимузин, страница 55 – Дональд Стэнвуд

— Хотелось бы это понять. Но в живых не осталось никого, способного просветить нас. — Господи, ниспошли мне терпение. Не дай ей разглядеть, как я рассержен, — уж больно ей такое по вкусу. — Кстати говоря, полиция об этом вообще ничего не знает.

Лоррен всегда лихо просекала подводное течение каждой беседы.

— Выходит, счастливый выбор пал на меня.

— Твое имя первым приходит на ум, когда возникает необходимость найти владельца земли или недвижимости. Вспомни то дело с…

— Алан, провести такие поиски способен всякий, у кого есть пара ног. Если тебе неохота обращаться в полицию, свяжись с какой-нибудь адвокатской конторой, найми частного сыщика…

— Но я выбрал тебя. Послушай, ты сама сказала, что тебе хотелось бы оказаться полезной.

— Нет, Алан, насчет этого говорил как раз ты. — Лоррен смешалась, покраснела. — Но ты, конечно, прав. Я не шевельнула и пальцем, и никто из нас — особенно по сравнению с тобой. Элио заслуживал лучшего. — Я буквально увидел, как в голове у нее защелкал компьютер, с умопомрачительной скоростью пропуская через себя информацию. — Первым делом я свяжусь с Земельным ведомством графства. Проблема в том, что в Колорадо целая куча графств. Имеешь представление, о каком именно идет речь?

— Ни малейшего.

— Что ж, начну с Денвера и его окрестностей, а дальше посмотрим. — Она взяла себе из тарелки овощей, избегая ломтиков остро наперченного мяса. — А Джилл полностью в курсе дела?

Наши глаза встретились. Джилл. Мы с Лоррен, как парочка шпионов, жили в весьма усложненном и таинственном мире.

— О Господи, Алан! Не сиди с таким видом. Валяй, выкладывай.

— А что, у меня на лбу написано?

— Аршинными буквами на первой полосе. — Она подлила мне чаю. — Хочешь верь, хочешь нет, дорогой, но я этого твоего вида еще не забыла. Ну вот и прекрасно.

Я осторожно отхлебнул из чашки. Чай и… нет, не этого я хотел от Лоррен. Мне-то казалось, что она должна проявить большее понимание, чем Тед в разговоре с Джилл. Не просто поднятый вверх или опущенный вниз палец в знак одобрения или осуждения.

Что ж, Лоррен этим и не ограничилась. Мы умели читать мысли друг друга. На лице у нее была одна из прежних масок. Номер, так сказать, тридцать девять: терпимость, замешенная на тайном веселье. Что могло как передавать, так и не передавать ее истинные чувства.

— Расскажи мне, Алан. — Голос ее зазвучал с внезапной серьезностью. — Как у вас получается? Скажем, по десятибалльной шкале?

Я решился на полуоткровенность.

— Ситуация все время меняется. Все чудесно до тех пор, пока мы оба внезапно не замираем, убедившись в том, что вокруг сплошные проблемы.

Лоррен двусмысленно улыбнулась.

— Сильно смахивает на нас.

— Ты хочешь сказать, на твои дела с Филом?

— Да нет. Ты сам понимаешь, что я хочу сказать. — Лоррен взяла паузу, словно ей вдруг понадобилось принять какое-то решение. — Алан, я была с тобой, мягко говоря, нечестна. Я знала обо всем еще до твоего появления. Джилл позвонила мне пару дней назад. И мы мило…

И они провели более чем обстоятельную беседу. Внимая ее рассказу, я пребывал как в тумане, помещение китайского ресторана уплыло куда-то на задний план. Но с какой стати я так разволновался? Или хотя бы удивился? Они ведь приятельницы. Я вспомнил, как они вдвоем стояли у моей больничной постели, глядя на меня сверху вниз, как на какую-нибудь мокрицу. Разумеется, упрекнул я себя сейчас, я проявил непростительную инфантильность, прогнав их за то, что они говорили обо мне за моей спиной. Вот и теперь… Китайская пища и всякое такое… и что еще такое? Чистая мания преследования. Но насколько уместно в таком клиническом диагнозе само слово «мания»? Психиатрам следовало бы подыскать более четкий термин на тот случай, когда подозрения становятся более чем реальными. Лоррен с тревогой всматривалась мне в лицо.

— Алан, с тобой все в порядке?

— Да. Конечно. В полном порядке. — Собираясь со свежими силами, я, чтобы не молчать, рассказал ей о стычке с Тедом в аэропорту. — Знаешь ли, я сумел поставить себя на его место. И прекрасно понимаю, почему он встал и пошел прочь. Мне каждый раз хочется надеяться, что все обойдется малой кровью, — да только куда там!

Она еще какое-то время терпела мои разглагольствованья о том, что ситуация, в которой я очутился, похожа на «колыбель для кошки», потом сказала:

— Не вешай носа, Алан! Я не только найду для тебя этого мистера Мэя. Я постараюсь смыть из собственной памяти все, что наговорила о тебе Джилл. — Лоррен улыбнулась, как Чеширский Кот. — Честно говоря, почти все.

Беседа за ленчем затянулась на много часов. Мои душевные излияния в разговорах с Фрэнсис всегда носят односторонний характер, с Лоррен же получается складчина.

Мне хотелось поведать обо всем, через что я прошел после смерти Элио, но к этому времени ресторан уже наполнился собравшимися поужинать водителями автобусов, и владелец заведения, выглядевший каратеком из кинофильма о восточных гангстерах, подплыл к нашему столу и ядовито уставился на практически не тронутое блюдо с миндальными пирожными.

— Поехали домой, — сказала мне уже в машине Лоррен. — А Фил может сходить в кино или еще куда-нибудь.

«Домой» — то есть не «ко мне домой», но и не «к нам домой». Я в равной мере оценил и радушное приглашение, и проявленный такт. Но вернуться туда было бы равнозначно тому, чтобы приласкать некогда любимую собаку или кошку, давным-давно переданную в другие руки.

— Нет, спасибо. Это место заколдовано. Причем, мною.

Мы засели в бар в Статлер-Хилтоне с его зелеными абажурами и дубовыми панелями. Сидя за угловым столиком, я изложил свои приключения в семействе Сполдингов: своего рода одиссею, только в духе Кандида. Я надеялся на то, что Лоррен, окинув ситуацию «незамыленным» взглядом, сумеет обнаружить какие-нибудь детали, ускользнувшие от моего внимания.

Она поболтала соломинкой оливку, любуясь тем, как зеленый шарик то съеживается, то разрастается в размерах, плавая в увеличительных волнах бокала с мартини.

— А что эта Люсинда? Она привлекательна?

Я задумался.

— Это не то слово. Она вся подтянутая, вся какая-то неестественная. Но в свое время… да, полагаю, мужчины липли на нее, как мухи на мед.

— Джилл того же мнения. И ей кажется… ну, да ладно, ты об этом наверняка знаешь. — Лоррен, перед тем как осушить бокал, съела оливку. — Элио всегда был великим ходоком. О Боже, конечно, возможно всякое. — После того, как оливка была извлечена, уровень напитка в бокале понизился, и Лоррен укоризненным взглядом отметила это обстоятельство. — Однажды он мне кое-что сказал. На рождественской вечеринке, когда все у нас уже пошло вразнос, вы с Джилл были, кажется, на кухне. — Она улыбнулась — воплощение самой загадочности в колеблющемся свете свечей. — Так или иначе, Элио пристал ко мне со своей всегдашней пьяной песней, в чем же именно заключается смысл жизни. Я тоже была пьяненькой — достаточно для того, чтобы рассказать ему о Филе. «Кого же ты на самом деле любишь?» — спросил он в ответ.