Книга Огонь, страница 122 – Матс Страндберг, Сара Б. Элфгрен

Папа. Целый и невредимый, одетый в свою старую зимнюю куртку. Он громко доказывает что-то Никке, до Мину доносятся обрывки фраз.

— …Совершено преступление… надо расследовать.

Мину тащит за собой Ванессу поближе к ним.

— Сначала нужно потушить огонь, — говорит Никке назидательным тоном, словно разговаривая с тупым учеником или двухлетним ребенком. — Затем мы будем изучать причины возгорания.

— Причины возгорания празднуют за углом, — сказал папа. — Это «Позитивный Энгельсфорс»! Они угрожали мне с осени, а вы не реагировали!

— Давайте успокоимся, — предложил Никке.

— Успокоиться? — крикнул папа. — Как я, черт возьми, могу успокоиться?!

Мину с беспокойством смотрит на папу. Она нисколько не сомневается, что поджог — дело «ПЭ». Но когда папа теряет контроль над собой, он выглядит как настоящий параноик.

— У меня есть дела, — сказал Никке и отошел.

Папа остался стоять. Гнев понемногу проходил, уступая место отчаянию. Окончив Высшую школу журналистики, он сразу получил работу в одной из центральных газет. Сделал карьеру. Однако решил вернуться в родной Энгельсфорс главным редактором местной газеты. Не потому, что работа была престижной, а как раз потому, что она престижной не была. Энгельсфорс был городом без будущего. Без надежды. Городом, где процветали страх и ограниченность.

Он отдал этому городу лучшие годы своей жизни. И теперь город отнял у него все.

Мину хочется к нему подойти. Но она видит в толпе желтые толстовки. Вряд ли у них есть амулеты, но все-таки. К тому же папа в безопасности, а сотни людей в школе находятся под угрозой смерти.

— Пойдем, — говорит она Ванессе. — Надо идти.

— Все-таки Никке идиот, — отвечает Ванесса, поворачивая в сторону «Галереи». — Тупее всех тупых.

— Не понимаю, как он и твоя мама жили вместе, — качает головой Мину. — Она такая славная.

— Именно это привлекает к ней всяких лузеров.

Автоматические двери не открываются перед невидимыми девушками, и, открыв их вручную, Мину и Ванесса проскальзывают в «Галерею».

Остальные Избранницы ждут их возле «Хрустального грота». Но они не одни.

— Черт! — ругается Ванесса, и Мину вполне с ней согласна.

Рядом с девушками стоит Виктор. Он напряженно смотрит туда, откуда появились Мину и Ванесса, и неуверенно поднимает руку для приветствия.

Ванесса отпускает руку Мину, и по телу Мину опять пробегает холодок.

— Твой папа в порядке? — спрашивает Анна-Карин, когда Мину и Ванесса подходят ближе.

— Да, — говорит Мину. — Но «ПЭ» сжег редакцию.

Она смотрит на Виктора. Впечатление такое, будто он не спал всю ночь. Рубашка, выглядывающая из-под расстегнутого пальто, помята. Мину почти уверена, что это вчерашняя рубашка.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она Виктора.

— Совет решил завершить Энгельсфорский процесс быстрее и казнить Адриану сегодня вечером. Во сколько точно, не знаю.

Взгляд у него страдающий и почти искренний, но Мину ему не верит. Она уверена, что Виктор никогда ничего не делает искренне. Мятая рубашка и красные глаза вполне могут быть маской для следующего представления.

— Зачем ты нам это рассказываешь? — спрашивает она. — Чтобы мы побежали ее спасать и угодили в ловушку? А вы с Александром арестуете нас за новое преступление?

— Я понимаю, ты мне не веришь, — устало говорит Виктор. — Но я говорю правду. И очень хочу, чтобы вы спасли Адриану.

— Почему мы должны тебе верить? — спрашивает Ванесса. — Вчера ты сделал все, чтобы ее засудили.

Виктор отворачивается, стараясь не смотреть Ванессе в глаза.

— Я знаю, вы думаете, что Александр — монстр, — говорит он. — Но это не так. Он тоже не хочет, чтобы Адриана погибла. Она его сестра.

— Видно, он ее очень сильно любит, — вставляет Линнея. — Особенно это было заметно, когда он ее пытал на допросе.

— Он не думал, что Совет так строго ее накажет, — сказал Виктор.

Мину вспоминает лицо Александра в тот момент, когда зачитали приговор. Он был в смятении. Но она также помнит, как хладнокровно он откручивал шею ворону Адрианы.

— Александр знает, что ты здесь? — спрашивает Мину.

— Нет, — говорит Виктор.

Мину слышит голос Линнеи у себя в голове.

Самое прикольное, что он, похоже, говорит правду. Он дает мне читать свои мысли.

— Они могут казнить ее в любой момент. Пожалуйста, поторопитесь! — взмолился Виктор.

Его слова начинают доходить до девушек. Адриану могут казнить. Сегодня. И в то же самое время Хелена и Кристер планируют магическое жертвоприношение в спортивном зале гимназии.

— Она находится под домашним арестом, — продолжает Виктор. — Я могу помочь к ней проникнуть, но больше я ничего сделать не могу.

— То есть мы должны ее выкрасть? — спросила Ванесса. — А куда нам потом ее спрятать от Совета, ты не думал?

— Адриана не может бежать, — сказал Виктор. — Они тут же ее найдут. Ее связывает с Советом особо прочная связь.

— Эту связь можно как-то разорвать? — спросила Анна-Карин.

Виктор покачал головой:

— Есть только один способ ее спасти. Снять с нее вину.

— Что это значит? — спросила Мину.

— Адриана предала интересы Совета в ранней молодости, после этого она отличалась образцовым поведением, и Совет считал, что она полностью реабилитирована. Но с ее приездом сюда все пошло наперекосяк. Вот если бы можно было повернуть время вспять и сделать Адриану такой, какой она была до приезда в Энгельсфорс…

— Супер! — фыркнула Ида. — И как ты предлагаешь это сделать?

— Мы были в больнице у Макса, — говорит Виктор, не сводя глаз с Мину. И она начинает понимать, чего он хочет. И не хочет слушать дальше. — Мы поняли: кто-то вторгался в его сознание. Эта магия нам неизвестна. Человек, обладающий такой силой, может делать вещи, которые считаются невозможными.

Мину с сомнением качает головой.

— То есть ты думаешь, если кто-то сотрет в памяти Адрианы события, происшедшие за время ее жизни в Энгельсфорсе, то Совет ее простит? Просто раз — и всё? — спрашивает Ванесса, прищелкнув пальцами.

— Я почти уверен в этом, — говорит Виктор. — Я уже сказал: Александр не хочет смерти Адрианы. Если есть шанс ее спасти и снять с нее вину, он будет только рад. У него хорошие связи в Совете, и он может устроить еще один допрос, после которого ее объявят невиновной и помилуют. Совету это тоже на руку. Лучше иметь в своем составе живого послушного члена, чем убитого бунтаря с репутацией мученика.