Онлайн книга «Хижина в лесу»
|
— Внучок! Малыш! К нему потянулись руки. Мальчик был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Несколько секунд он лежал, словно вмерз в землю, а потом сильные руки подняли его. — Внучок, ты меня слышишь? Слова раздавались откуда-то издалека. Единственное, что звучало отчетливо, — стук сердца в груди того, кто его поднял. Когда он не ответил, сердце застучало быстрее. — Я не приехал за тобой вчера, но сейчас я здесь… Пожалуйста, малыш… пожалуйста… Голос задребезжал, осыпаясь. Слова теряли смысл. — Не надо меня ненавидеть… Я старый трус, я это понимаю… Они двигались. Деревья проплывали по сторонам. Человек большими шагами шел вперед, а после и вовсе перешел на бег. Теперь деревья замелькали быстрее. Вскоре человек замедлил шаг, и мальчик услышал глухой свист в его груди. Сердце билось еще быстрее, но мальчик уловил в этом стуке едва заметный диссонанс. Потом человек снова перешел на бег. Так, то замедляя, то убыстряя шаг, он вынес мальчика из-под лесного полога. Заснеженная поляна купалась в серебристом свете, из-за туч выглядывала зимняя луна, над вершинами деревьев свистел ветер. Мальчик приоткрыл рот. Губы оказались на удивление сухими. Что-то тут не так. Он не может испытывать жажду в мире, где столько льда и снега. — Деда… Руки человека крепче прижали его к груди. Сердце в ответ застучало чуть сильнее. — Мы уже почти пришли. Я растопил печь… Под защитой стены холодный ветер перестал донимать мальчика. Дед пинком открыл входную дверь, и запах горящего дерева ударил в нос. В печи стоял котелок, из которого пахло чем-то очень вкусным. Очнувшись от полудремы, мальчик попытался выпрямиться, но руки деда ему не позволили. Старик опустился на колени перед печью и положил внука на пол. Сполохи горящего пламени осветили его лицо. — Внучок, ты меня видишь? Ты понимаешь, где находишься? Леденящий кровь холод стремительно отступал перед исходящим от печи теплом. Мальчик почувствовал, что весь горит, словно деревяшка, брошенная в огонь. Пламя жгло его кожу, вгрызаясь в плоть. — Да, деда. Мы дома. Теперь он смог разглядеть лицо старика. Оно уже успело зарасти седой щетиной, его избороздили морщины, напоминавшие рельеф на карте. Можно было представить себе глубокие ущелья и неприступные скалы. Глаза, небольшие кратеры на этой карте, блестели от слез. Старик вздрогнул, и слезы покатились по щекам. Собравшись на кончиках усов, слезинки сверкнули в свете горящих в печи дров. — Внучок, я хотел приехать… я очень хотел приехать… Мальчик, собрав все силы, приподнялся и сел, хотя слабость готова была наброситься и скрутить его. Дед зачерпнул щербатой кружкой из глиняного горшка какой-то жидкости и поднес ее мальчику. — Только не все сразу, малыш. Пей маленькими глотками… — Деда! — запротестовал мальчик. — Горячо… Старик отдернул руку с кружкой от губ внука. — Твои губы… они… Мальчик прикоснулся к губам кончиком пальца. Они оказались припухшими, твердыми и шероховатыми в одних местах и неестественно мягкими — в других. — Деда, я обещал ждать… Я ждал… — Знаю, внучок. — Я поехал в квартиру, но там тебя не было. После я вернулся в школу… Старик откинулся назад, подтянул к груди согнутые в коленях ноги и обхватил их руками, как обычно делают провинившиеся дети. Его подбородок едва касался острых коленей. — Что случилось, деда? — Ты весь горишь… Как такое возможно? Еще минуту назад его трясло от холода. А теперь мальчик почувствовал, что на самом деле горит. Лицо его блестело от пота. Кожу жгло. Тело бил озноб. Его стошнило хвойным чаем, который он успел выпить. — Деда, я не чувствую… Вскочив, старик подхватил обмякшее тело. Мальчик почувствовал, что снова плывет по воздуху. Дед пронес его по комнате, мимо ветхой лестницы, ведущей наверх, и вышел через заднюю дверь наружу. Застыв на пороге, старик держал внука на вытянутых руках, словно предлагая его ночи. — Деда, я заболел? — Ты поправишься. — Я не против поболеть, но у меня есть еще дело… — Ты обязательно выздоровеешь. — Я простудился, деда? Голос едва знакомый, чужой, тихий… — Да. — Меня поймал… мороз… Голос стал вообще чужим. — Да. — Что случилось, деда? Руки старика крепко сжимали внука. Когда он заговорил, слова, вибрируя, переливались из одного тела в другое. — Я хотел за тобой заехать, как всегда. Я пошел к машине… — Мотор не завелся? — Завелся… Я развернул ее и поехал к городу, но, когда я добрался до опушки леса… я… Слова куда-то ускользали. Мальчик ощущал, как смолкает стук его сердца. — Я остановился… — Ты остановился, деда? На этот раз старик лишь беззвучно шевельнул губами. — Это из-за мамы? — Не знаю. — Ты не мог ее оставить? — Не знаю. — Ты подумал, что она без тебя не обойдется, деда? Я ей тоже очень нужен… — Не в том дело, малыш. Старик повернул мальчика так, чтобы внук видел его изборожденное морщинами лицо. — Я не смог уехать далеко от деревьев, — тихо произнес он. — Они меня просто не отпустили. Мальчик не понял. Ему вдруг показалось, что старик шепчет себе под нос какие-то мрачные заклинания. — Я долго-долго сидел… Не думай, что я повернул обратно. Я ждал, пока совсем не стемнело. Уже ударил сильный мороз. Все затянуло льдом. Я сидел в машине до самого снегопада. Я продолжал сидеть, пока машину совсем не замело. А потом я вышел из машины на снег, и… он меня остановил. Я даже не смог выйти на дорогу. — Старик погладил внука по голове. — Жар уже проходит. Мальчик кивнул. — Я хотел за тобой приехать, — дрожащим голосом сказал дед. — Ты мне веришь, малыш? — Верю, деда. — Лес меня просто не пускал. — Я никогда больше тебя не брошу, обещаю. Я боялся за тебя, деда. Я подумал… Старик, тяжело ступая, подошел к креслу и оглянулся на внука. В его глазах плясали язычки пламени. — Знаю, — сказал он и опустился в кресло. Мальчик привык говорить маме, что он ее любит. Это было так же естественно, как просыпаться утром или ходить в туалет. Но говорить о своей любви деду было совсем не то, что маме. Дед — старый человек. Он может его не понять. |