Онлайн книга «Желание странного»
|
Снова задребезжал проклятый телефон. Малянов зарычал от ненависти, не переставая писать. Выключить его, к чертям, сейчас же. Там есть такой рычажок… Он бросился на тахту и сорвал трубку. – Да! – Митька? – Да… Это кто? – Не узнаешь, собака? – Это был Вайнгартен. – А, Валька… Чего тебе? Вайнгартен помедлил. – Ты почему к телефону не подходишь? – спросил он. – Работаю, – сказал Малянов злобно. Он был очень неприветлив. Хотелось вернуться к столу и досмотреть картинку с пузырями. – Работаешь… – Вайнгартен засопел. – Нетленку, значит, лепишь… – Ты что, зайти хотел? – Зайти? Да нет, не то чтобы зайти… Малянов окончательно разозлился. – Так чего тебе надо? – С-с-слушай, отец… А чем ты сейчас занимаешься? – Работаю! Сказано тебе! – Да нет… Я хотел спросить: над чем ты работаешь? Малянов обалдел. Он знал Вальку Вайнгартена двадцать пять лет, и сроду Вайнгартен никакой маляновской работой не интересовался, сроду Вайнгартена интересовал только сам Вайнгартен лично, а также еще два таинственных предмета его интересовали: двугривенный 1934 года и так называемый „консульский полтинник“, который, собственно, и полтинником-то не был, а был какой-то там особенной почтовой маркой… Делать гаду нечего, решил Малянов. Трепло… Или ему крыша понадобилась, что он так мнется? И тут он вспомнил Аверченко. – Над чем я работаю? – переспросил он со злорадством. – Изволь, могу рассказать во всех подробностях. Тебе как биологу это будет страшно интересно. Вчера утром я наконец слез с мертвой точки. Оказывается, при самых общих предположениях относительно потенциальной функции мои уравнения движения имеют еще один интеграл – кроме интеграла энергии и интегралов моментов. Получается что-то вроде обобщения ограниченной задачи трех тел. Если уравнения движения записать в векторной форме и применить преобразования Гартвига, то интегрирование по всему объему проводится до конца, и вся математика сводится к интегро-дифференциальным уравнениям типа Колмогорова – Феллера… К его огромному изумлению, Вайнгартен не перебивал. На секунду Малянову даже показалось, что их разъединили. – Ты меня слушаешь? – спросил он. – Да-да, слушаю очень внимательно. – Может быть, ты даже меня понимаешь? – Секу помаленьку, – бодро сказал Вайнгартен, и тут Малянов в первый раз подумал, какой у него странный голос. Он даже испугался. – Валька, случилось что-нибудь? – Где? – спросил Вайнгартен, помедлив опять. – Где… У тебя, естественно! Я же слышу, что ты какой-то… Тебе что, разговаривать неудобно? – Да нет, отец. Все это чепуха. Ладно. Жара замучила. Про двух петухов знаешь анекдот? – Нет. Ну? Вайнгартен рассказал анекдот про двух петухов – очень глупый, но довольно смешной. Какой-то совсем не вайнгартеновский анекдот. Малянов, конечно, слушал и, когда пришло на то время, захихикал, но неясное ощущение, что у Вайнгартена не все ладно, от этого анекдота у него только усилилось. Опять, наверное, со Светкой поцапался, подумал он неуверенно. Опять ему эпителий попортили. И тут Вайнгартен спросил: – Слушай, Митька… Снеговой – такая фамилия тебе ничего не говорит? – Снеговой? Арнольд Палыч? Ну, сосед у меня есть, напротив живет, через площадку… А что? Вайнгартен некоторое время молчал. Даже сопеть перестал. Слышно было в трубке только негромкое бряканье, – наверное, подбрасывал он в горсти свои коллекционные двугривенные. Потом он сказал: – А чем он занимается, твой Снеговой? – Физик, по-моему. В каком-то ящике работает. Шибко секретный. А ты откуда его знаешь? – Да я его не знаю, – с непонятной досадой сказал Вайнгартен, и тут раздался звонок в дверь. – Нет, явно сорвались с цепи! – сказал Малянов. – Подожди, Валька. В дверь наяривают… Вайнгартен что-то сказал или даже, кажется, крикнул, но Малянов уже бросил трубку на тахту и выскочил в прихожую. Калям, конечно, опять запутался у него в ногах, и он чуть не грохнулся. Открывши дверь, он сейчас же отступил на шаг. На пороге стояла молодая женщина в белом мини-сарафане, очень загорелая, с выгоревшими на солнце короткими волосами. Красивая. Незнакомая. (Малянов сразу ощутил, что он в одних трусах и брюхо у него потное.) У ног ее стоял чемодан, через левую руку был перекинут пыльник. – Дмитрий Алексеевич? – спросила она стесненно. – Д-да… – проговорил Малянов. “Родственница? Троюродная Зина из Омска?” – Вы меня простите, Дмитрий Алексеевич… Наверное, я некстати… Вот. Она протянула конверт. Малянов молча взял этот конверт и вытащил из него листок бумаги. Страшные чувства против всех родственников на свете, и особенно против этой троюродной Зины – или… Зои? – угрюмо клокотали у него в душе… Впрочем, это оказалась не троюродная Зина. Ирка крупными буквами, явно второпях, писала вкривь и вкось: „Димкин! Это Лидка Пономарева, моя любимая школьная подруга. Я тебе про нее расск. Прими ее хорошенько, она ненадолг. Не хами. У нас все хор. Она расск. Целую, И.“. Малянов издал протяжный, неслышный миру вопль, закрыл и снова открыл глаза. Однако губы его уже автоматически складывались в приветливую улыбку. – Очень приятно… – заявил он дружески развязным тоном. – Заходите, Лида, прошу… Извините меня за мой вид. Жара! Все-таки, видно, не все было в порядке с его радушием, потому что на лице красивой Лиды вдруг появилось выражение растерянности и она почему-то оглянулась на пустую, залитую солнцем лестничную площадку, словно вдруг усомнилась, туда ли она попала. – Позвольте, я вам чемодан… – поспешно сказал Малянов. – Заходите, заходите, не стесняйтесь… Пыльник вешайте сюда… Здесь у нас большая комната, я там работаю, а здесь – Бобкина… Она и будет ваша… Вы, наверное, душ захотите принять? Тут с тахты донеслось до него гнусавое кваканье. – Пардон! – воскликнул он. – Вы располагайтесь, располагайтесь, я сейчас… Он схватил трубку и услышал, как Вайнгартен монотонно, не своим каким-то голосом повторяет: – Митька… Митька… Отвечай, Митька… – Алё! – сказал Малянов. – Валька, слушай… – Митька! – заорал Вайнгартен. – Это ты? Малянов даже испугался. – Чего ты орешь? Тут ко мне приехали, извини… Я тебе потом позвоню. – Кто? Кто приехал? – страшным голосом спросил Вайнгартен. Малянов ощутил какой-то холодок по всему телу. С ума сошел Валька. Ну и денек… |