Онлайн книга «Хрустальный шар»
|
– Вы приезжий? – спросил наконец профессор, жестом приглашая к столу. Веланд поблагодарил поклоном и, намазывая маслом горбушку хлеба, ответил: – Да, я ехал на автомобиле из Парижа, но у меня сломался мотор. Неприятная история в таком безлюдном месте, не правда ли? Вдобавок эта сгоревшая корчма… – Да, это грустная история, – сказал Шарден. – Вы выехали на уикенд? – На рыбную ловлю, – ответил Веланд с полным ртом. – Гм, наверное, на форель? – Да. Шарден добродушно улыбнулся. – А у вас есть опыт в этом высоком искусстве? Простите, что я так бесцеремонно спрашиваю, – добавил он, – но все рыбаки составляют одну большую семью… На шутку Веланд ответил веселой улыбкой. – Я начинающий, – сказал он, – но определенных успехов уже достиг… Темное, коричневое от загара лицо хозяина оживилось. Он поднял графин к свету, узкая полоска рубинового цвета стекала по стеклу. Веланд потягивал вино, наблюдая за полетом искр, поднимавшихся над трескавшимися поленьями. Смех подступал у него к горлу и щекотал гортань. «Большое дело – Шарден. Крепость! А он уже внутри, и француз подает ему угощения из своей кладовой». – Вы живете совершенно один? – начал он безразличным тоном, вытирая губы салфеткой… – Да. Веланд вдруг оживился: – Простите мое вторжение, но… я был так выведен из равновесия и голоден, – он улыбнулся, – что даже не представился. Прошу извинить. Моя фамилия Веланд, Дональд Веланд. Он на мгновение остановился, ожидая вопроса: «Вы американец?» Ответ был готов, но вопрос не был задан. Вместо этого хозяин, приподнимаясь в кресле, с официальным видом подал ему руку, слегка ее пожал и сказал: – Я рад, что могу вам помочь. Моя фамилия Шарден. – Шарден?! – воскликнул Веланд. – Не может быть! – Шарден! От волнения он даже встал. – Профессор Шарден! Что за необыкновенный случай! И пусть говорят тогда, что в цивилизованном мире нет места необыкновенным происшествиям! – Вы меня знаете? – спросил хозяин. Он смотрел на Веланда спокойно, как та старая женщина на пожарище. На одно мгновение Веланд как бы завис в пустоте, не находя нужных слов, пустил в ход руки, пытаясь ими выразить величайшие радость и удивление. – Как же не… я ведь биолог… – Передо мной действительно коллега? – спросил профессор, медленно поднимаясь с кресла. – Ну да! Да! – воскликнул Веланд. – Господин профессор… Я говорю бессвязно, ибо сюрприз… Вы понимаете… Так вот я учился в Университете Джона Хопкинса… Там я познакомился с вашими величайшими работами… Потом я был в Гарварде… На минуту он стал серьезным. – Я там работал… Правда, сейчас уже не работаю. – Ах так? – произнес профессор. – Мне неприятно об этом говорить, потому что это личное, как бы семейное дело, – он словно пытался шутить, – но я не подписал декларацию лояльности. Я не коммунист, но это дело принципа. Это противоречит духу Конституции. Впрочем, – добавил он – это не важно. Он встал, как бы вспоминая что-то, потом неожиданно сел, придвинул стул к креслу Шардена и начал: – Извините, что об этом вспомнил. Надеюсь, что все-таки что-нибудь найдется для меня. А пока… я в черном списке… Но что же это я все говорю о себе! – воскликнул он со смущением. – Я приехал во Францию, чтобы, пользуясь разницей валютного курса, пожить какое-то время, и… такой прекрасный случай! Непроизвольно он задел колено профессора. Веланд поднял голову. Взгляд его упал на стену. Среди узких длинных, плотно запечатанных трубок светилась широкая банка. В глубине ее, оживленные блеском, качались бледные пятнышки. – Боже мой, таким образом встретить профессора Шардена… – как бы очнувшись от задумчивости, бросил Веланд. – Прекрасная у вас здесь коллекция… Он подошел к стене. В банке, прикрепленной скобами к стеклянной пластине, виднелись образцы гигантских термитов. Там был термит-рабочий, не больше личинки майского жука, и несколько термитов-солдат – этих огромных, как бы искалеченных созданий. Третью часть их туловища занимал гигантский рогатый шлем, темное забрало, заканчивавшееся острыми раскрытыми клешнями. Нежные ножки и тело были придавлены массой разросшегося панциря. – Вы так считаете? – Шарден встал и подошел к Веланду. – Вы знаете мою работу о термитах? – Да. Знаете, уже точно не помню, это было, наверное, лет шесть назад, не так ли? – Да. Тогда я вернулся из Африки… Сказав это, он резко повернулся и подошел к двери. Затем раскрыл ее настежь и посмотрел в темный коридор. Дверь оставил открытой. Он взял со стола что-то розовое, резиновое – это был медицинский стетоскоп. Приложил его к стене, потом обошел по кругу всю комнату, прикладывая черную воронку ко всем предметам. Дольше всего он задержался у окна. Веланд наблюдал за всем этим с глуповатым выражением лица. Наконец Шарден бросил резиновые трубки на пол. Закрыл глаза. – Простите, – сказал он, – нужно принять меры предосторожности… Веланд, смущенный, поклонился. Он вспомнил, что старая женщина что-то говорила о муравьях. Что же? Ах да, что Шарден «пасет муравьев». Что значит «пасет»? Что это могло означать? Может, какое-нибудь местное выражение… Шарден встал посередине комнаты и смотрел на неподвижных насекомых, сияющих неестественной белизной в глубине банок. – Вы слышали, что обо мне говорят в окрестностях? Веланд вздрогнул. Неужели профессор прочитал его мысли? Глупости. – Нет… – ответил он медленно. Шарден приблизился к нему. – Направляясь во Францию… вы хотели со мной увидеться? – Нет. Я вообще об этом не думал, но даже и высказать не могу, как рад этому случаю… Он замолчал, посмотрел в глаза Шардену и тихо, но отчетливо произнес: – Ваше открытое письмо против бактериологической войны произвело на меня большое впечатление. Такие заявления сейчас очень нужны. Простите, однако, мою откровенность, но то, что вы написали о наших ученых, считаю оскорбительным. Не следует обобщать. У нас есть еще порядочные люди… Он умолк. «Не пора ли уже упомянуть о конференции энтомологов в Лос-Анджелесе? Нет, еще рановато». С серьезным видом он ждал, не спуская глаз с профессора. Шарден снял со стены большую банку, перенес ее на стол и поставил под лампой так, что прозрачная жидкость сконцентрировала в себе свет в виде белого конуса. – Что это? – спросил он, усаживаясь. Веланд, удивленный, заморгал. Что это могло означать? Может, это шутка или экзамен? Шарден сидел спокойно, ожидая ответа, поэтому доктор все-таки посмотрел на банку. Кашлянул. |