Книга Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси, страница 180 – Нил Гейман

В тот же вечер в гостинице Тень уже ждал лучший номер. Меньше чем через час после возвращения Тени Гордон-портье принес ему новый рюкзак, коробку с новой одеждой, даже новые ботинки. Вопросов он никаких не задал.

Поверх одежды лежал пухлый конверт.

Тень его разорвал. В конверте оказались его паспорт (слегка обгоревший), его бумажник и деньги: несколько перетянутых красными резинками пачек новых пятидесятифунтовых банкнот.

«Деньжонки текут ручьем!» – без удовольствия подумал Тень и попытался – без особого успеха – вспомнить, где слышал эту песню.

Он долго лежал в ванне, отмачивая синяки.

Потом спал.

Утром он оделся и по ведущей от порога гостиницы дороге поднялся на холм. Он был уверен, что на вершине есть каменный дом с лавандой в саду полосатая обеденная стойка из сосны и пурпурный диван, но сколько он ни искал, никакого жилья на холме не было, даже признаков того, что здесь хоть когда-то было что-то, помимо травы и тернового куста.

Он позвал ее по имени, но никто ему не ответил, только налетел с моря ветер и принес с собой первое обещание зимы.

И все же, когда он вернулся к себе в номер, она ждала его. В своем коричневом пальто она сидела на кровати, пристально рассматривая ногти. Когда он отпер дверь и вошел, она не подняла головы.

– Привет, Дженни, – сказал он.

– Привет, – отозвалась она. Ее голос прозвучал очень тихо.

– Спасибо, – сказал Тень. – Ты спасла мне жизнь.

– Ты позвал, – тускло ответила она. – Я пришла.

– Что-то не так?

Тут она на него поглядела.

– Я могла бы быть твоей. – В глазах у нее стояли слезы. – Я думала, что ты полюбишь меня. Может быть. Когда-нибудь.

– Что ж. Быть может, мы могли бы узнать. Завтра мы могли бы пойти вместе вдоль берега. Только, боюсь, недалеко. Физически я не в лучшей форме.

Она покачала головой.

Самое странное, подумалось Тени, что она уже больше не походила на человека: она выглядела как то, чем и являлась – как дикое существо, создание леса. На кровати, под ее пальто, дернулся и затих хвост. Она была очень красива, и он поймал себя на том, что очень, очень ее хочет.

– Беда хульдр, – сказала Дженни, – пусть даже забравшейся далеко-далеко от своего дома, в том, что если не хочешь быть одинокой, то должна любить мужчину.

– Так люби меня. Останься со мной, – сказал Тень и добавил: – Пожалуйста.

– Но ведь ты, – с печальной окончательностью возразила она, – не человек.

Она встала.

– Однако, – сказала она, – все меняется. Теперь я, возможно, смогу вернуться домой. Проведя здесь тысячу лет, я даже не знаю, помню ли я норвежский язык.

Взяв его большую руку в маленькие свои, способные гнуть стальные прутья, способные раздавить в песок камни, она нежно сжала его пальцы. А после ушла.

Тень остался в гостинице еще на день, а потом сел на автобус до Турсо, а оттуда на поезд до Ивернесса.

В поезде он заснул, но ему ничего не приснилось.

Когда он проснулся, на банкетке рядом с ним сидел мужчина. Мужчина с лицом жестким, как лезвие топора, читал книгу в бумажной обложке. Увидев, что Тень проснулся, он ее закрыл. Тень глянул на обложку: «Трудность бытия» Жана Кокто.

– Хорошая книга? – спросил Тень.

– Ничего, нормальная, – ответил Смит. – Тут сплошь эссе. Предполагается, что они очень личные, но создается такое впечатление, что всякий раз, когда он невинно поднимает глаза и говорит: «Это все я», перед тобой какой-то двойной блеф. Но «Belle et la Bete» [146] мне понравился. Когда я его смотрел, мне казалось, я к нему ближе, чем когда читаю его откровения,

– Тут все на обложке, – сказал Тень.

– Вы о чем?

– Трудность быть Жаном Кокто.

Смит почесал нос.

– Вот, прочтите. – Он протянул Тени газету «Скотсмен» [147] . – На девятой странице.

Внизу девятой страницы была небольшая заметка: отошедший от дел врач покончил жизнь самоубийством, Тело Гаскелла нашли в его машине, припаркованной на стоянке для пикников у прибрежного шоссе. Он проглотил тот еще коктейль из обезболивающих, залив его почти полной бутылкой «Лагавулина».

– Мистер Элис не переносит, когда ему лгут, – сказал Смит. – Особенно наемные работники.

– Про пожар там что-нибудь есть? – спросил Тень.

– Какой пожар?

– И то верно.

– Но я нисколько бы не удивился, узнав, что в ближайшие несколько месяцев сильных мира сего станут вдруг преследовать всякие несчастья. Автокатастрофы. Аварии поездов. Может быть, даже самолет упадет. Убитые горем вдовы, сироты и возлюбленные. Очень грустно.

Тень кивнул.

– Знаете, – продолжал Смит, – мистер Элис очень беспокоится о вашем здоровье. Он волнуется. Я тоже волнуюсь.

– Вот как? – переспросил Тень.

– На все сто. Я хочу сказать, вдруг с вами что-то случится, пока вы в нашей стране? Может, через дорогу не в том месте перейдете. Пачку денег покажете не в том пабе. Мало ли что? Проблема в том, что, если вы пострадаете, то – как там ее зовут? – мамаша Гренделя может неверно это понять,

– Ну и?..

– И мы считаем, что вам лучше уехать из Англии. Так ведь для всех будет безопаснее, правда?

Некоторое время Тень молчал. Поезд начал замедлять ход.

– Ладно, – сказал Тень наконец.

– Это моя станция, – сказал Смит. – Я тут выхожу. Мы закажем вам билет – разумеется, первым классом, Куда бы вы ни направились. Билет в один конец. Только скажите, куда хотите поехать.

Поезд остановился. Не станция даже, маленький полустанок, как будто посреди нигде. У перрона, на жиденьком солнышке был припаркован большой черный автомобиль. Стекла в окнах были затемненные, и Тень не смог разглядеть, кто в нем.

Опустив окно купе, мистер Смит открыл снаружи дверь вагона и ступил на платформу. Потом повернулся, чтобы через открытое окно поглядеть на Тень.

– И?..

– Думаю, – сказал Тень, – я несколько недель погуляю по Англии, посмотрю местность. Вам придется просто молиться, чтобы, переходя улицу, я смотрел по сторонам.

– А потом?

И тут Тень понял. Возможно, он с самого начала это знал.

– В Чикаго, – сказал он Смиту, когда поезд дернулся и начал отъезжать от станции. Произнося эти два слова, Тень почувствовал себя старше. Но нельзя же откладывать это вечно.