Книга Гранатовый остров, страница 10 – Айрис Денбери

— Аддио, — сказала она.

— Арриведерчи! — решительно ответил Берн.

Фелисити знала разницу в значении этих слов. «Аддио» означало «прощай», в то время как «арриведерчи» — «до свидания», что-то вроде французского «оревуар». В лице девушки было что-то отчаянное, словно она пыталась распрощаться с Берном навсегда против своей воли.

Через пару мгновений со стороны пляжа на тропинке показался невероятно плотный итальянецс широкими мускулистыми плечами и сильно загорелым лицом. Он вежливо кивнул Фелисити, потом посмотрел на Берна, и во взгляде его мелькнула враждебность, смешанная с неуверенностью. После легкой заминки он пошел дальше.

Фелисити и Берн продолжали молча идти вниз по крутому склону.

— Почему вы меня не спрашиваете, кто эта приторная итальянская красотка? — Мэллори говорил небрежно, но Фелисити почувствовала нотку сарказма в его голосе.

— Это не мое дело, — спокойно ответила она. — Вы не обязаны называть мне всех своих друзей.

— В таком случае не могу не воспользоваться благоприятной возможностью и расскажу вам сам. У нас с Эмилией был головокружительный роман сразу после моего приезда сюда, но он оказался непродолжительным, что естественно. Теперь она вышла замуж, так мне сказала синьора Ломбардо, и явно за того гнусного вида парня, его зовут Карло.

— А вам жалко, что она вышла за другого?

— Да нет, конечно. С какой стати? Я сам не из тех, кто женится, так что я совсем не против, чтобы девушка устроила свою судьбу.

— Ах, как это великодушно с вашей стороны, — заметила Фелисити, вздернув подбородок вверх, но тут же наткнулась взглядом на его неулыбающееся лицо и быстро отвернулась.

Мэллори насмешливо вздохнул:

— Я никак не могу вас понять, Фелисити. И будь я проклят, если стану и дальше называть вас мисс Хилтон.

— Хорошо. Только вам нет необходимости меня понимать. Я лишь сестра одного вашего пациента, только и всего.

К этому времени они пришли на песчаную отмель возле скалистой стены. Ноги Фелисити утопали в песке почти по щиколотку. К счастью, совсем недалеко было до тенистого уголка, где росла раскидистая сосна, с трудом цепляющаяся корнями за неглубокую почву.

Берн растянулся на земле и с наслаждением закурил сигару. После довольно долгого молчания он вдруг сказал:

— А от чего вы сюда сбежали? Или от кого?

Фелисити сидела рядом с ним, обняв колени и глядя вдаль на темно-синее море.

— А почему у вас сложилось такое впечатление? — спросила она.

— Мало кто захочет по доброй воле похоронить себя здесь, на краю света.

— Ну, тут все просто. У нас с Тревором есть несколько вполне убедительных причин, чтобы приехать сюда. И вам это должно быть очевидно.

— О, вы имеете в виду, что привезли сюда Тревора на лечение, ну, положим, это одна, и очень веская, причина. Но оставаться здесь так долго? Может быть, дома было что-то — или кто-то, — от кого вы хотели скрыться, убежать?

— Вы лукавите! — горячо проговорила девушка. — Вы просто хотите выяснить, нет ли мужчины, который остался у меня в Англии, правда ведь?

— Так есть? — настаивал он.

Фелисити не сводила глаз с линии горизонта.

— Ну, скажем — был.

Берн сел прямо и посмотрел на нее.

— Уже лучше. Расскажите все своему дядюшке.

Фелисити рассыпалась звонким смехом, вспомнив, как сама пыталась представить его седым почтенным доктором.

— Хорошо, — согласилась она. — Мы были почти помолвлены, но он устал ждать.

— А почему вы заставляли его ждать? — спросил Берн. Когда она не ответила, он предположил: — Одно из двух: либо вы были не очень уверены, что хотите за него замуж, либо у вас были трогательные благородные мысли о том, что вы должны принести себя в жертву Тревору.

Последнее замечание разозлило ее.

— Благородные жертвы тут ни при чем. Пока Тревор не может обходиться без меня, я его не брошу.

— А вам не приходило в голову, что вы просто прикрываетесь Тревором, как щитом, когда сами не можете принять решение? А что вы будете делать, если его болезнь вылечат? Или, с другой стороны, что вы станете делать, если он ослепнет окончательно?

Фелисити буквально задохнулась от жестокости обоих вопросов.

— Ваша профессия, безусловно, делает человека жестким и несклонным к состраданию, — произнесла она наконец. — Что бы ни случилось в дальнейшем с Тревором, я буду строить соответствующие планы, когда это случится, не раньше.

— Хорошо сказано. — Тон его голоса теперь был слегка презрительным. — Я и сам хотел бы иметь такое здравое, разумное отношение к жизни, как у вас. К несчастью, я никогда не умел загадывать далеко вперед.

— Я совсем не имела в виду, что смотрю далеко в будущее, — покраснев, ответила Фелисити, — и я, конечно, очень благодарна вам за то, что вы взялись лечить Тревора.

Она могла бы и не говорить всего этого, потому что Берн, казалось, размышлял о чем-то совсем другом.

— Боюсь, скоро вы заставите меня поведать вам всю историю моей жизни, если я потеряю бдительность, — проговорил он.

— Ах нет, нет, вовсе нет, мистер Мэллори. Я не ожидаю от вас никаких откровений.

— Вы хотите сказать, что не желаете слушать длинный перечень девушек, в которых я влюблялся? Будьте осторожны, Фелисити, я могу наложить на вас епитимью и приговорить вас к этому перечислению.

— Как пожелаете, — вежливо промолвила Фелисити. Пусть хвастается своими любовными победами. Она-то, по крайней мере, для него недоступна.

— Вы ведь не одобряете моего легкомысленного отношения к женщинам, не правда ли? — насмешливо спросил Берн.

— Почему вы так решили?

— Я вижу у вас в глазах пуританское недовольство, и порой вы говорите со мной намеренно холодно. Меня это расстраивает и приводит в замешательство.

— Ничего подобного, — вспылила Фелисити. — Вы просто пытаетесь заманить меня в ловушку, чтобы я умоляла вас рассказать мне про все ваши приключения.

Он расхохотался и лег на спину, закрыв лицо руками.

— Не буду вам докучать. Я даже не уверен, смогу ли припомнить все лица, уж не говоря об именах. Но была одна девушка — она была… впрочем, это не важно. — После долгой паузы он приподнялся на локте и пытливо посмотрел на Фелисити. — Как вам удается всегда оставаться такой спокойной и самоуверенной? Разве вам не хочется узнать о единственной девушке, которую я до сих пор не могу забыть?

— Нет, если вам больно об этом вспоминать.

Берн лениво поднялся на ноги и взял Фелисити под локоть.

— В другой раз. — Он притянул ее к себе, вдруг неожиданно и крепко поцеловал, потом так же неожиданно отпустил. — Надеюсь, вы не слишком серьезно к этому относитесь?