
Онлайн книга «Коктейль для Барби»
Следующие несколько часов — это просто кошмар на улице Вязов. Мы едем на такси в центр Франкфурта, там госпожа Хубер приказывает водителю повернуть на улицу Гетештрассе. Все магазины известных дизайнеров именно там. Наша первая остановка — бутик «Версачи». Я пытаюсь открыть дверь, но из этого ничего не выходит, потому что в этих элитных магазинах надо звонить, чтобы тебя впустили. Госпожа Хубер снисходительно улыбается моей неосведомленности и приветствует продавщицу, которая наконец-то открывает дверь: — Моника, сколько лет, сколько зим, я, кажется, видела тебя последний раз на Бермудах! Моника отвечает: — Нет, это было на Фиджи. Тут госпожа Хубер ударяет себя рукой по лбу и кричит во все горло: — Конечно, как я могла такое забыть, мы ведь тогда купались в ванне с шампанским! Я, наверное, повешусь. Просто не выношу таких женщин. — Но, Эстефания, что я могу сделать для тебя? — спрашивает Моника. — Это и правда проблема, — говорит Эстефания и оценивающе смотрит на меня. — Вот эта (она показывает на меня) будет ведущей ток-шоу, и мы должны привести ее в более или менее божеский вид. Конечно, задача не из легких, но все-таки нужно хотя бы попробовать. Эта наглая женщина, наверное, сестра господина Дункеля, не иначе. — Я даже не знаю, есть ли у нас одежда ее размера. И непонятно, к какому типу относится ее телосложение? При этом Моника обращается отнюдь не ко мне, я для нее что-то вроде манекена, который нужно одеть к осенней коллекции. Это ведь унижение в чистом виде. Эстефания многозначительно вздыхает. — Принеси, пожалуйста, несколько моделей. Моника, у которой ноги от ушей растут, идет к полке и достает оттуда какие-то черные вещи. — Примерьте это! — приказывает мне Эстефания. Ужасно нервничая, я иду в примерочную. Зеркала здесь расположены так же, как в комнате смеха, и когда смотришь на свое отражение (прямо какой-то воздушный шар), то даже становится весело. Мне приходится снять кроссовки. Ну и грязнущие у меня ноги! Не остается ничего, как вытереть их платком. Потом босиком выхожу из примерочной. Эстефания, Лаура и Моника немного отступают назад, морща нос и бросая на меня презрительные взгляды, давая понять, что выгляжу я ужасно. — Нет, так нельзя, — категорично заявляет Моника. — На вас все сидит как на барабане. Снимайте скорее это безобразие! Ну, мне конец! Все эти дизайнерские штучки только подчеркивают недостатки фигуры. Я ведь, в конце концов, не топ-модель. Если мне дадут примерить сороковой размер, то кофточка или там блузка налезет мне только на руку. Или же сначала мне придется ее долго растягивать, например, дав поносить слонихе, которая вот-вот родит. Моника, виляя задницей, опять идет к полке и приносит другую одежду. А я снова иду в примерочную. Я слышу, как эта троица перешептывается и посмеивается надо мной. У меня звонит мобильник. Как глупо, моя сумочка лежит у Эстефании, и она отвечает на звонок. Во наглеж! Я слышу, что она говорит: — Да, конечно, я все передам. Кто бы это мог быть? О господи. Марго, Ханс, кто же это? Я выхожу из примерочной. Эстефания сообщает мне с явной издевкой в голосе: — Вам тут звонила Фелицитас Функе. Она сказала, что операция по смене пола прошла успешно и что появилась небольшая грудь, хотя врач только вчера прописал гормональные препараты. А еще она хотела, чтобы вы вместе подобрали подходящую губную помаду и туфли, и просила зайти к ней в ближайшее время. Я лепечу что-то такое вроде: — Э-э, понимаете, все дело в карнавале, один мой друг, весельчак, всегда мне звонит, когда я прихожу в этот магазин, такое больше не повторится… На это Моника холодно замечает: — Вы здесь первый раз, я знаю всех своих клиентов в лицо. А карнавал проходит с ноября по февраль, максимум по март. Ну, погоди, Рихард, не видать тебе гормональных таблеток, как своих ушей. У Джанни мы так ничего и не подобрали по моей фигуре, и Эстефания Хубер командует шоферу ехать в бутик «Джорджио Армани». На кой черт сдались мне все эти магазины! У «Джорджио» нас встречает еще какая-то дебильная продавщица, она со мной повежливей, но тоже не особенно. Из того, что она приносит, мне абсолютно ничего не подходит. Эстефания говорит, что я безнадежна и самое лучшее, что она может сделать, — это позвонить Сильвестру и попросить его показывать в кадре только мое лицо. — Мы просто не сможем найти одежду вашего размера! — говорит она с презрением. Между тем Лаура садится в кожаное кресло и потягивает шампанское. — Разумеется, вы ничего не найдете, если у вас все вещи такого размера. — Наконец-то я набираюсь, мужества и говорю то, что думаю. — У меня и не было никогда ни сорокового, ни сорок второго размера, даже в детстве. Эстефания недовольно закатывает глаза: — Вот только не надо так горячиться. Уж балахон-то мы вам всегда найдем! Это была последняя капля. — Да что вы о себе возомнили? — кричу я. — Вас вообще, зачем пригласили: посоветовать что-нибудь дельное или поиздеваться надо мной? Если вы завидуете, что я могу что-то такое, чего не можете вы, так это ваши проблемы. Вы просто неудовлетворенная, озлобленная неудачница. Знать вас не знаю! А что, звучит угрожающе. Я иду в наступление. Эстефания отходит назад и натыкается на полку с одеждой. — Я понятно выражаюсь? Молчание. — Вам все ясно? Эстефания кивает. — Хорошо! Я беру сумочку, направляюсь к двери, оборачиваюсь еще раз и говорю: — Через пятнадцать минут вы будете уволены. И я лично позабочусь о том, чтобы вас и близко не подпускали на телестудию господина Левенталя, да и вообще, куда бы то ни было! Дверь за мной захлопывается, раздается «дин-дон», и я тут же достаю телефон и звоню в Берлин Сильвестру Левенталю. С тех пор мне не доводилось слышать о стилисте Эстефании Хубер. На следующий день мы с Геро ходим по магазинам, покупаем красивую одежду, и у меня снова поднимается настроение. Потом навещаем Рихарда в больнице. Он лежит в очень хорошей отдельной палате и просто светится от счастья. Рядом с кроватью мы видим стопку разных каталогов и парики. Один из париков на нем. — Ну, как я выгляжу? — с возбуждением спрашивает он. Сказать по правде, он сейчас очень похож на мужчину, танцующего танец маленьких лебедей на юмористическом шоу, но я, конечно, этого не скажу. — Прекрасно выглядишь, Рихард. Как настоящая женщина! — Фелицитас! Называйте меня Фелицитас, — говорит он. — Гормоны и вправду творят чудеса. — Он расстегивает пижаму. — Только посмотрите! |