Книга Только дружба?, страница 37 – Стелла Фуллмер

— Если бы не ребенок, мы бы... — Девон поразилась, как женщина сумела придать короткому смешку одновременно и горький, и сексуальный оттенок. — Я понимаю, мужчине нелегко принять ребенка другого...

— Когда-то я с тобой согласился бы, но жизнь нас учит. — В голосе Паркера послышалась теплота, которой не было еще секунду назад. — Я могу принять ребенка другого мужчины. Кори, если любишь женщину, все остальное не имеет значения. А я действительно люблю...

Девон зажала уши руками, не в силах слушать дальше. Едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, она метнулась к кровати, подхватила Джонни и бросилась прочь из квартиры. Почти не глядя перед собой, она бежала до тех пор, пока не наткнулась на высокого мужчину в темном элегантном костюме.

От резкого движения Джонни зашевелился во сне. Девон погладила его по головке и только потом подняла голову, чтобы извиниться перед человеком, на которого налетела. Ее мокрые от слез глаза стали огромными, в пол-лица. Узнав мужчину, она слабо улыбнулась.

— Добрый день, мисс Мэлвил.

Джеймс Холлинз перевел взгляд с заплаканного лица женщины на спящего малыша. После недолгого и, как показалось Девон, равнодушного осмотра он вынес вердикт:

— Мальчик похож на Грега.

Девон машинально попятилась. На худом морщинистом лице появилась усмешка.

— Не бойтесь, я не собираюсь его отбирать.

Девон не собиралась играть перед этим старым волком роль Красной Шапочки. Она смело посмотрела ему в глаза и твердо сказала:

— Я вам и не позволила бы.

— Да, пожалуй, — задумчиво согласился старик. — Паркер дома?

Упоминание о Паркере вернуло Девон туда, где она только что находилась: в пучину отчаяния.

— Дома, но он не один.

Джеймс ничего не сказал по поводу ее слез, но было бы нелепо надеяться, что он их не заметил и не сопоставил одно с другим.

— Так вот почему вы плачете? — догадался он. — Мне казалось, вы не из плаксивых.

Девон поняла, что ей не удастся долго сдерживать рвущиеся наружу рыдания.

— Если позволите, мне нужно идти.

Она попыталась обойти старика, но тот преградил ей путь.

— Не позволю. Куда конкретно вы собрались?

Ответить легче, чем спорить.

— Я возвращаюсь домой первым же поездом.

Ехать в душном вагоне — чем не достойное завершение отвратительнейшего дня? Девон корила себя за наивность. Как ей только могло прийти в голову, что Паркер чувствует к ней нечто большее, чем физическое влечение, ну, может быть, еще жалость? Хорошо еще, что у нее открылись глаза до того, как она выставила себя на посмешище!

— Думаю, я могу предложить вам кое-что получше поезда.

Джеймс отошел в сторону — довольно проворно для своего возраста, отметила Девон, — и она обратила внимание на блестящий «бентли», припаркованный в неположенном месте. По знаку хозяина водитель выскочил из машины и услужливо распахнул перед Девон заднюю дверцу. Девон с опаской покосилась на дом, боясь, что в любую минуту у окна может появиться Паркер. Ей ни на миг не приходило в голову, что жест Джеймса продиктован заботой о ее благополучии. Она чувствовала, что за этим что-то кроется, но ехать в «бентли» с шофером было бы куда удобнее, чем в душном поезде, тем более, что она забыла сумку с игрушками Джонни и с детским питанием в спальне Паркера. До того, как он обнаружит сумку, ей нужно оказаться как можно дальше от его дома.

— Мне показалось, вы приехали к Паркеру.

— Вы тоже, — напомнил ее спаситель.

— Я передумала.

— Не только дама может передумать. Не будем тянуть время, садитесь в машину. — Видя, что Девон все еще колеблется, Джеймс усмехнулся. — Не знаю, что вам обо мне наговорили, но я не питаюсь младенцами.

— Что ж, полагаю, из двух зол вы — меньшее, — не очень любезно заметила Девон.

В действительности принять окончательное решение ей помогла мысль, что ее кошелек остался в сумке, забытой в спальне Паркера.

— Я не ошибусь, если предположу, что «большее зло» в данный момент принимает у себя другую женщину?

По-видимому, Паркер унаследовал способность читать между строк от отца. Чувствуя, что Джеймс внимательно наблюдает за ее лицом, Девон постаралась сохранить бесстрастное выражение.

— Майкл, домой, — распорядился Джеймс, обращаясь к водителю.

Помолчав, Девон все так же бесстрастно сообщила:

— Могу вас обрадовать, свадьба не состоится.

Если новость и обрадовала старика, то он этого не показал.

— Знаете, вы очень похожи на свою бабушку.

От неожиданности Девон даже ненадолго забыла о своих несчастьях.

— Вы знали бабушку?

— Замечательная была женщина. Когда я заметил, что Паркер зачастил по ночам в ваш дом, я с ней встретился.

— Так вы знали?

— И ваша бабушка тоже. Она меня заверила, что положит конец ночным визитам Паркера, когда придет пора, и я доверился ей.

— Положит конец... — озадаченно повторила Девон.

— Насколько я понимаю, она, когда решила, что время пришло, побеседовала с Паркером.

Девон покраснела и смущенно пробормотала:

— Я не знала... Наши встречи были совершенно невинными.

— Не сомневаюсь, но рано или поздно природа могла бы взять свое. — Джеймс пожал плечами. — Признаться, я радовался, что у Паркера было место, где он чувствовал себя дома.

Выражение сурового аристократического лица Джеймса не изменилось, но что-то в его голосе заставило Девон забыть о смущении и посмотреть собеседнику в глаза.

— Значит, вы знали, что Паркер несчастлив, но ничего не предпринимали!

— У меня были связаны руки, — сдержанно сказал старик. — Мне жаль, что так получилось...

— Паркеру от ваших сожалений ни холодно, ни жарко! Он расплачивался за ваши ошибки!

Ее горячность не смутила Джеймса.

— Паркеру повезло, что у него есть такой преданный друг.

— Я не хочу быть его другом!

В ужасе осознав, что выдала себя, Девон зажала рот рукой. Но было поздно. От бессильного отчаяния она всхлипнула и почувствовала, что Джеймс сует ей в руку носовой платок.

— У меня такое впечатление, что Паркер тоже хочет большего, — тихо проговорил он.

— Он притворялся, это была инсценировка.

Джеймс хмыкнул.

— Так он еще и актер? Ну и ну, поистине таланты моего сына безграничны. — Он посерьезнел. — Вам, наверное, показалось, что я очень неуклюже сообщил Паркеру, что он мой сын.

— Ваше признание опоздало лет на двадцать! — Девон не скрывала негодования.