Книга Искатели, страница 47 – Михаил Васильев

"Avida est periculi virtus", — тоненьким голосом выкрикнул рыцарь. Непонятно откуда старый гном, автор часов, узнал девиз его рода. Наверное, компьютеры пронюхали эти сведения в интернете.

— А что это значит? — конечно, не удержалась от вопроса любопытная Диана, повернулась к остальным.

— Доблесть жаждет опасности, — опередил Платона его компьютер.

Диана ждала дальше, следующего. Появилась кукла самого Карла, в пестром трико и шутовском колпаке. Шут махал бубном, кривлялся и кланялся в разные стороны. Умолкла музыка, и отзвенели колокола в соборе — точнее, конечно, колокольчики. Кукольное представление заканчивалось. Фигурки, сделав круг, исчезали в других воротах. Вот исчезли все. На прощание крошечный Карл, взмахнув бубном, пискляво выкрикнул:

"Fuga temporum".

* * *

Кошка подошла к плите и села, вопросительно мяукнув.

— Да понял, понял, — проворчал Титаныч, поднимая крышку кастрюли.

— Все! Больше не могу. — Сидящий у стола Конг отвалился на спинку кресла, положил на живот огромную, похожую на совок для мусора, ладонь. От гигантского круглого пирога с фасолью остался последний сегмент.

— Удивительные для меня слова, — признался инопланетянин. — Вот и нашло на меня насыщение, первый раз в жизни. До сих пор не понимал, что это такое. Думал, что жрать бесконечно могу, не отрываясь. Хорошо, этих дармоедов теперь нет, — уже в который раз за время этого полета повторил он.

— Кончились у тебя конкуренты, — произнес сидящий напротив Ахилл.

— Все, сбросили балласт, теперь я последним обжорой на борту остался.

— Да, отшумели эти утырки. Ну и учинили они в последний раз!.. Содом и Геморрой, как говорится. Сколько крови всем свернули.

Здесь успокаивающе, по-домашнему пахло луком. Диана в уголке за замерзшим фонтаном гладила котят. Зашедший в кают-компанию Платон присел рядом.

— Смотри, какие котята, — сказала Диана. — Белые, как снежные комочки, только теплые.

Подошедшая кошка требовательно ткнулась в ладонь Платона лбом, желала, чтобы погладили и её.

— Вот отвезем тебя с семьей на Землю, — встретил Платон ее, — познакомим с хомяком Дениской. Но предупреждаю, для тебя он несъедобный.

Теперь Платон и Диана вместе гладили кошку, соприкасаясь руками и улыбаясь. Та этого не замечала, мурлыкала, сжимая палец Платона когтистой ладошкой. Безымянная когда-то кошка, найденная посреди космоса. И котята, вообще неизвестно откуда появившиеся в этом мире.

Диана прозвала ее Укусикой. Та заслужила это прозвище, потому что при первой встрече ухватила Диану лапами за ногу и укусила за ботинок.

Титаныч косился на них всех, и только Платон видел, что с недоумением.

— Вот в тебе, Титаныч, сердце железное… — заговорил он.

— Нету у меня сердца, — прервав его, сердито буркнул старый кухонный робот.

— Вот именно. Вот и не заложили в тебя любви к животным. Потому что некуда.

"Это родительский инстинкт, а откуда он у этого железного бедняги", — подумал Платон, глядя на Диану. Та подносила пищащих котят к лицу, разглядывая их и даже как будто вдыхая их запах.

Зазвенел сигнал телевизионной связи, на потолке стало проявляться изображение чего-то поначалу непонятного. Оказалось, что комнаты гомункулуса Карла на астероиде Зима. Рядом с Карлом горел, как всем было известно, запрещенный вообще-то там камин с кузнечным горном. Гости с Зимы заглядывали сейчас часто, но, в основном, в виде виртуальных тел.

Обновленная, всякого вида, связь в тарелке теперь была самой современной и совершенной, но именно сейчас звук потерялся где-то по дороге, свернул куда-то не туда. Карл на потолке беззвучно разевал рот, что-то говорил. Где-то в другом мире, в астрономическом удалении отсюда свет горящего древесного угля освещал бородатое лицо гнома. Судя по всему там сейчас была ночь, время его досуга.

— А, еще один! Карл! — приветствовал его Конг, не задумываясь, слышат ли его. Он уже пил из здоровенной кружки кофе с перцем, закусывая куском масла. — Чего в виртуале не заходишь? Мы здесь к призракам привыкли. Давай заходи, садись к столу. Все равно завиртуаленные, как едоки, нам не опасны.

Комната Карла вверху теперь была видна во весь потолок. Железные и каменные поделки загромождали там все стены, стояли на полу, повсюду. Остался только узкий проход и круг свободного пространства перед камином вокруг верстака.

Карл почему-то показывал небольшой молоток, потом, будто забыв про всех, и вблизи, и вдали, склонился к чему-то мелкому, доступному только его зрению. Редко и внимательно стал наносить слабые удары этим молоточком.

— …Сейчас шарманку с механическим театром, — внезапно донесся, возник голос гомункулуса. — Пусть куклы сыграют то, что нам самим не удалось.

— Ничего, и сами доиграем, — отозвалась из кошачьего угла Диана. — Завернем к вам на обратном пути. Может, тогда уже Кукулькан и временем управлять научится, как обещал. Тогда много свободного времени будет — сколько хочешь.

Платон как будто не слышал, что она говорит. Он глядел на нее, стараясь не пропустить все ее подробности. Сейчас Диана была в белой домашней маечке, кажется, та называлась футболка. Таким красивым было в ней все, и эта футболка, и даже орнамент на ней — из каких-то звездочек. И звездочки тоже были особенные. Никто, кроме него, сейчас не видел, как они красивы.

"Хорошо, что невозможно кому-то прочесть мои мысли. Чувствую себя полным идиотом".

— Вот изобретут скоро вечную молодость, — говорил Титаныч, что-то переставляя на плите, — и будут люди жить долго-долго, сколько захотят. А потом, думаю, узнают секрет жизни: кто они, люди, откуда приходят и куда уходят. И когда жизнь чья-то станет уже совсем неприлично длинной, человек может узнать секрет этот, изучить на специальных курсах. И тогда вечно жить станет неинтересно. Можно спокойно уходить.

Где-то далеко Карл, достав большой, словно великоватый для него, платок, задумчиво сморкался в него. Первобытный дрожащий свет горящего угля подробно освещал его морщинистое, грубое, как мозолистая пятка, лицо. В углу видна была икона "Неиспиваемая чаша", будто бы помогающая от алкоголизма.

— Я предполагаю, — сказал он, — что скоро старики будут покидать этот мир, возвращаясь в прошлое. Появится такой обычай. Я бы сам этот вариант предпочел.

— А может мне тоже в прошлое вернуться? — произнесла Диана, как будто спрашивая разрешения у самой себя. — Там так хорошо было.

— Какое у тебя прошлое, — сказал на это Платон. — Одно детство.

— Хотя бы в детство. Дети лучше

— Что же поделаешь, — осторожно возразил Платон. — Взрослые тоже нужны, дети из взрослых получаются.

— У нас в доме старик один живет, — заговорила Диана. — Все время гуляет во дворе со своим псом, механическим. Таким старым, что с него уже не только шерсть слезла, но и шкура его искусственная протерлась. Ржавое железо видно. Очень любит этого пса.