Книга Легенда о Круге. Книга 2. Клятва на стали, страница 49 – Дуглас Хьюлик

Мы явно перешли из Старого Города в древний, и именно здесь, среди извилистых многолюдных улочек откровенно чужеземного района, вырос Имперский квартал.

Давным-давно он был обычным торговым округом, а видные дипломаты селились во втором городском кольце. Большинство там и осталось, но по мере развития отношений между империей и Деспотией развивался и квартал. Сейчас он превратился в главный символ всего имперского в Эль-Куаддисе, приютив не только купцов, но и ремесленников, дипломатов помельче, людей искусства, банкиров, торговые дома, рабочих, экспатриантов, а также полкогорты легионеров.

В тени квартальных ворот нас встретил Хирон, одетый в белое и серое, а потому похожий на большую цаплю. Рядом стояла пара чиновников низшего ранга. Оба были джанийцами. Хирон опять читал книгу – точно как в комнате, где я очнулся. На сей раз она была тонкой, в четверть листа.

Когда я приблизился, он опустил книгу и кивнул на стены:

– Третьи по счету, знаешь ли.

Я проследил за его жестом. Высокие, основательные сооружения с барельефом. Большинство фигур изображало имперцев – в основном в процессе умирания либо от болезни, либо на острие копья. В этом был смысл, если учесть причины сноса и восстановления стен.

– Знаю, – ответил я. – Последние сломали во время Осады Эталонов.

– Тебе это известно? – Хирон одобрительно поднял бровь. – Большинство твоих соотечественников постаралось забыть.

– Так и есть, – произнес я, изучая стену. – Мне просто повезло наткнуться на экземпляр «Режимов» Петрозиуса.

– У тебя есть Петрозиус? – Теперь он развернулся ко мне полностью. – В империи эту книгу запретили и сожгли почти век назад. Откуда?..

– Кто сказал, что он есть у меня? – возразил я. – Я просто знаю богатого коллекционера.

Он же мастер-писец и специалист по подделкам, а еще мой должник.

Хирон откашлялся. Я увидел, как его пальцы забарабанили по обложке, голодные до блюда, которого он не мечтал отведать.

– Как ты думаешь, не согласится ли он…

– Одолжить ее?

Одалживание редких книг, пусть даже через границу, было известной практикой, особенно среди библиофилов. Желание обменяться томами часто перевешивало риск утратить или испортить их при переправке – похоже, что Хирон думал именно так.

– Или одолжить, или я могу заплатить за копию. Если, конечно, он найдет верного переписчика.

Я невольно рассмеялся. Просить Балдезара скопировать нечто вроде «Режимов», тем более с шансом продемонстрировать его мастерство ученого и писца, не говоря о наваре, было все равно что уговаривать пчелу делать мед.

– Думаю, найдет, – ответил я. – Я даже устрою, чтобы он не сильно тебя надул.

– За копию этой книги? Не беспокойся о цене.

Я снова переключился на стену. Здесь, в сердце Джана, мне был понятен интерес Хирона, а также причины, по которым империя предпочла предать случившееся забвению. Тогдашний император поступил бесчестно, и любое признание этого факта, пусть даже устами запрещенного историка, наверняка пришлось бы по душе деспотийному двору.

Чуть больше века с четвертью тому назад Теодуа, воплотившийся императором в пятый раз, решил, что настало время снова пойти на Деспотию войной. Однако на сей раз он решил ударить в самое сердце, а не подбираться с окраин, как поступали столетиями. И вот по его приказу четыреста легионеров на протяжении полугода тайно проникали в Эль-Куаддис, маскируясь под торговцев, слуг, погонщиков и прочих лиц, вызывавших наименьшие подозрения. Уже скверно, но Теодуа присовокупил к ним еще и троих имперских Эталонов.

Традиция была такова, что личные маги императора либо оставались в резерве для обороны, либо, в редких случаях, сопровождали развернутую дорминиканскую армию. Эталоны попросту были слишком ценны – и слишком опасны, если подумать о бедах, которые мог наслать такой пленный, – чтобы рисковать ими. Отправка троих под охраной всего половины когорты только показывала, насколько серьезно отнесся к той войне Теодуа и как отчаянно хотелось ему нанести сокрушительный удар по джанийцам.

И он нанес. За две недели до объявления войны вспыхнула чума. Болезнь пронеслась по Эль-Куаддису, начавшись в Нижнем Городе и дойдя до самых ворот внутреннего кольца деспота. Согласно Петрозиусу, на улицы высыпали священнослужители, маги и врачи, едва справлявшиеся с наплывом. Когда тремя днями позже трупы начали взрываться огнем, стало понятно, что чума была непростая. Исход из города последовал почти немедленно.

Через четыре дня после этого от Теодуа пришло заявление о начале войны вкупе с ультиматумом, который почти напрямую возлагал на него ответственность за мор. Тогдашний деспот, Мехмер Аджан Третий, не колебался. Собрав свои войска и наделив властью не только Пятнадцать Высших Волхвов, но и других, рангом пониже, из разнородных племен и кланов, находившихся в его подчинении, деспот вернулся в Эль-Куаддис и осадил Имперский квартал.

Количество погибших вне стен Имперского квартала Петрозиус исчисляет тысячами. Однако стоило волхвам уяснить, как обратить чуму против самих имперцев, счет пошел на десятки тысяч – теперь уже в нем самом. Стены квартала снесли, а головы трех Эталонов послали Теодуа вместе с ответным ультиматумом деспота.

Той осенью Дорминиканская империя сдала Джанийской Деспотии две провинции и за последующие сто тридцать четыре года наполовину вернула только одну. Джанийцы назвали ту эпоху Днями Пламени и вырезали их хронику на стенах квартала в память себе и нам.

Словно угадав мои мысли, Хирон кашлянул рядом.

– Черные дни, много воды утекло, – молвил он.

Он поежился, сопереживая былому, и жестом подозвал Тобина и Езака.

– То, что я скажу, касается всех, – объявил Хирон, когда несуразная братская пара приблизилась. – Вам приготовлен кров. Хоть вам и не дозволено остаться в Пристанище Муз, визирь, а тем самым и падишах по-прежнему отвечают за ваше благополучие и пропитание.

– Значит, вы покроете наши расходы? – спросил Тобин, улыбнувшись впервые, с тех пор как мы покинули падишахский анклав.

– Это значит, что вы получите пособие, – ответил Хирон и повернулся ко мне. – Ты, будучи их патроном, обязан ежедневно являться ко мне на прием.

– Лично? – уточнил я.

Хождение по Старому Городу изо дня в день взад и вперед могло помешать другой моей деятельности.

– Лично, – кивнул Хирон. – Ты будешь докладывать о ходе подготовки к выступлению и держать ответ за любые жалобы, которые на вас поступят, – конечно, я надеюсь, что их не будет вообще.

– Разумеется, – согласился я.

– Когда же мы предстанем перед его высочеством падишахом? – спросил Езак.

– Как только будете готовы, – ответил Хирон. – И по решению визиря, это состоится, – добавил он, тогда как парочка осклабилась, предвкушая многонедельную жизнь за счет падишаха, – в двадцать четвертый день фаллваха.