Онлайн книга «Легенда о Круге. Книга 2. Клятва на стали»
|
– Он считает иначе. Говорит, что для беседы время еще не пришло, коль скоро вдруг пошла речь о бумагах Дегана Слоновая Кость. – И ты поверил? – Да нет же, черт побери! По-моему, Волк все это время знал о бумагах или хотя бы подозревал. Деган сам сказал, что Волк в этом деле специалист. Я думаю, что Волку нужны и законы, и Деган; ему не хочется рисковать и встревать преждевременно. – Тогда у Волка может быть масса планов. – Возможно даже, – я кивнул, – что он не врет о причинах, по которым ищет Дегана, но я сомневаюсь, что он сказал все. Ответить коротко? Я не знаю. Мне ясно одно: я не должен выходить из игры, если хочу помочь Дегану и выяснить, что замышляет Волк. А это означает танцы под Волкову дудку – по крайней мере, какое-то время. – Даже если Деган не хочет твоей помощи? – Даже если так. Ибо, нравилось ему или нет, я не собирался снова бросить его в беде. Стянув рубашку, я осмотрел невзрачные синяки и ссадины на груди и плечах. Они не могли быть причиной боли, которую я испытывал, из чего следовало, что остальные притаились в глубине и вылезут наружу через день-другой. При этой мысли я скривился. – Насколько я понимаю, от него помощи не дождешься? – Птицеловка поерзала на стуле и кашлянула. – Деган четко изложил свое мнение, – отозвался я, швырнув рубашку на постель. Затем открыл дорожный сундук. – Сейчас такая просьба оттолкнет его еще больше, а мне нужно наоборот. – И молчание поможет? – В последний раз, когда он попросил меня кое-что сделать, я совершил прямо противоположное. Не представляю, чтобы повторный заход наполнил его симпатией ко мне. – Но если бы ты рассказал ему о Закуре и… Речь Птицеловки прервал громкий стук в дверь. Наверное, он ее оглушил, судя по скорости, с какой она спрыгнула со стула. Я улыбнулся. Это хорошо. Так ей и надо. Дверь задергали, когда я уже открывал рот, чтобы велеть гостям убираться. Затем стук повторился и раздался голос Езака: – Дрот? Спускайся! Скорее! Я посмотрел на Птицеловку. Она вскинула брови и помотала головой. Без понятия. Тогда я перевел взгляд на умывальник. Меня ждали вода, мыло и полотенце. Большой соблазн. Чертовы актеры. – Скажи Тобину, что я еще даже… – Тобин ни при чем, – перебил меня Езак. – Труппа тоже. – Тогда кто? Пауза была длиннее, чем мне хотелось. – Просто спускайся, – раздалось затем. – Сейчас же. Внизу ждали двое, не считая Езака: детина, похожий на соляной столп в часы досуга, и старуха. Кроме них, в общем зале не было никого, даже хозяина за стойкой. Свидетелей нет. Дурной знак. Я осторожно сошел с последней ступеньки. Шнурков в сундуке не нашлось, и я просто натянул незашнурованные сапоги, так и потопал. Прикинул было, не затолкать ли мои распухшие, больные ноги в походные, но один взгляд на грязную, задубевшую обувь убедил меня, что дело не стоит таких мучений. Сейчас, оценив ситуацию в общем зале, я начал задумываться, не прогадал ли, – возможно, придется бежать, и к черту боль. Женщина сидела сбоку, на столе перед ней стоял запотевший керамический кубок, над которым поднимался пар. Одета в кремовый кафтан; простая вуаль опущена ниже подбородка, а серебристые волосы перехвачены бежевой лентой. Единственным ярким пятном было кольцо на левой кисти – золотое с небесным сапфиром величиной с мой резец. Правая же рука лежала на коленях – парализованная, как я понял, судя по немного просевшему плечу и перекошенной правой половине лица. Я повернулся к женщине и сотворил глубокий поклон. Это казалось уместным жестом. Она ничем себя не выдала и чуть кивнула в ответ. Но Птицеловка была настроена не столь дипломатично. – Где мои люди, черт побери? – Она оттолкнула меня и выступила вперед. – И кто вы такие? – Ты о тех, что следят за гостиницей? – Женщина хладнокровно взглянула на Птицеловку. – Они ушли. – Почему? – Потому что я им велела. Ты понимаешь, что это значит? – Ага, это значит, что я сейчас… Я сгреб Птицеловку и оттащил. – Мы понимаем, – сказал я и обратился к Езаку: – С твоими людьми все в порядке? Я обратил внимание, что пусто было и во дворе. – Они в конюшнях, – ответил он и глянул на старуху. – Мне нужно к ним. Та снова наклонила голову, и Езак ушел. – Дрот, иди к черту! – вспылила Птицеловка, вывернув руку из моего захвата. – Если ты думаешь, что я собираюсь стоять и смотреть, как какая-то старая… – Ты собираешься делать вот что: заткнуться и выметаться на конюшню с Езаком, – возразил я, подступив ближе и понизив голос. – Живо. – Хрен я… – Нет, – прошипел я. – Никаких споров. Не сейчас. Если хочешь, чтобы люди, которых ты только что набрала, продолжали дышать. Сама подумай: она одним словом очистила от Ворон и Дубов три квартала. Как по-твоему, что произойдет, если ты сделаешь еще один шаг в ее сторону? Птицеловка понурилась и яростно зыркнула не пойми на что. Я не тронул ее. – Птицеловка?.. Каблуком в пол. С силой. – Гадство! Затем она вышла и широким шагом двинулась через двор. Если Тобин только раскроет рот, я ему не завидую. – В ней есть огонь, – заметила старуха, наблюдая в окно за Птицеловкой. – Она либо спалит мир, либо сгорит сама. Мне она нравится. – Затем повернулась ко мне. – Нам нужно поговорить, тебе и мне. Присаживайся. Я протопотал к ней и сел. Она неторопливо склонилась на сторону и заглянула под стол. – Похоже, что у тебя неудобная обувь. – Неужели? Я не заметил. На фоне последних событий самочувствие очень даже неплохое. – Тебе известно, кто я? – Левый угол ее рта дрогнул. – Ты закурейка, если речь об этом. И занимаешь видное место в организации. Никто другой не сумел бы прижучить моих людей и очистить место, имея в подмогу всего одного Руку. – «Руку»? – Она оглянулась. – Что скажешь, Убайд? Столп заворчал. – Ну а мне нравится. Теперь ты мой Рука. – Она глянула на свои колени, потом опять на меня. – В моем случае особенно поэтично, не находишь? – Я… – Молчи. Это был риторический вопрос. – Она подняла стакан и отпила не знаю чего, звякнул лед. Льда в гостинице обычно не клали. – Нам нужно понять, что с тобой делать. Я молча ждал. – Итак? – спросила она чуть погодя. |