Книга Легенда о Круге. Книга 2. Клятва на стали, страница 87 – Дуглас Хьюлик

Я положил руку на плечо Птицеловки. Она не выкрутила мне запястье, и это был добрый знак.

– Мне нужно, чтобы ты держала ухо востро, – сказал я. – Если что-то пойдет не так, мне нужен верный человек, который мигом уловит сигнал и придет на помощь.

– Если что-то пойдет не так, – возразила она, – то будет уже не важно, как быстро я замечу сигнал, потому что все равно не поспею.

– Тогда мне придется не допустить, чтобы что-то пошло не так, согласна?

Это прозвучало жалко даже в моем исполнении и показалось еще хуже, когда она обернулась и тревожно уставилась на меня.

– Разреши мне с тобой, – попросила она. – Я могу держаться в тени, никто меня не увидит.

– В таком наряде?

– Ты знаешь, о чем речь.

Я протянул руку и пропустил меж пальцев прядь ее солнечно-золотистых волос. Покачал головой.

– Не в такой толпе, Птицеловка. Даже если ты вымажешься и переоденешься в уличное. – Я отпустил ее и заставил себя взять более деловой тон: – Ты уверена, что все разложено по местам?

– Уличные шмотки и меч Дегана я спрятала неподалеку. – Птицеловка кивнула. – Когда все кончится, я заберу их и буду ждать тебя в Черном Притоне.

– Хорошо.

Мне не хотелось расставаться с мечом Дегана, но перспектива забраться с ним в логово падишаха нравилась еще меньше. Мало что лишний груз – меня угнетала мысль о том, что в случае неудачи он может оказаться у какого-нибудь стражника и никогда не вернуться к Дегану. Пусть лучше побудет у Птицеловки.

– Поосторожнее уходи, – сказал я.

– Ты тоже. И смотри за Волком. Он, может, и согласился помочь, но я не верю этому гаду ни на грош.

– Совпадаем.

Повернувшись, я направился к артистической уборной и маленькой двери за ней, которая вела в основное помещение театра.

– Эй! – позвала Птицеловка.

– Что? – Я остановился, оглянулся.

– Ты врубаешься, что, когда я говорила тебе действовать как Серый Принц, то не советовала подражать покойникам?

– Порядок, теперь уразумел.

Я улыбнулся. Птицеловка улыбнулась в ответ, и ни один из нас не поверил в личину другого. Затем я вышел.

– Будь добр объяснить, – взглянул на меня Жирное Кресло, – почему я не должен прикончить тебя на месте.

Мы находились на балконе, который располагался примерно на середине левой стены театра. С обеих сторон нас отделяли от соседних лож ширмы с резными виноградными лозами, а невысокий барьер с витым поручнем оберегал от случайного падения вниз. Жирное Кресло восседал передо мной на длинной низкой кушетке, которую явно приволокли специально для него; она занимала участок, где поместились бы пять кресел. Теперь приходилось стараться, чтобы никто не выпал и места хватило мне, ему и двум подручным, которых он привел на балкон.

Нельзя сказать, что я не начал обдумывать эту мысль…

– Мало того что мы договорились избежать кровопролития, нам никуда не деться и от них, – ответил я и показал мимо пахана на просторную ложу под балдахином, которая располагалась по центру выше галереи на две трети ее высоты. До нее было запросто докричаться. – Не думаю, что охрана падишаха оценит убийство в столь близком соседстве с ее подопечным, даже притом, что это всего-навсего мы. По-моему, они в этом смысле пристрастны.

Жирное Кресло оглянулся на ложу и два ряда стражей в зеленых жакетах, окружавших ее с трех сторон. Внутри стояло наготове еще несколько солдат, а также кучка чиновников, слуг и советников. В центре на широкой подушке сидел и следил за действием тонколицый мужчина с бугристыми щеками и поджатыми губами. Он был одет в шелка, блиставшие даже издали; его тюрбан был настолько замысловат, что не помешал бы на всякий случай каркас. Кольца и самоцветы сверкали, как дождевые капли после ливня, и я не мог отделаться от мысли, что ловкий Щипач с проворными руками за считаные секунды рядом с ним обогатился бы до конца своих дней. Но я опять-таки не мог представить вора, который, как бы ни был хорош, ушел бы оттуда живым, ибо казалось, будто глаза падишаха подмечали решительно все – не только пьесу, но и партер, сидящую публику, а также игру теней и света от колебания на сквозняке тканей, которые его окружали.

И это не считая свиты, включавшей, как я с удовольствием отметил, Хирона и визиря.

Жирное Кресло глухо всхрапнул и вновь повернулся ко мне. От этого усилия над верхней губой выступили капли пота. Он вытер взопревшие усы и осведомился:

– По-твоему, мой человек не в состоянии убить тебя тихо?

– Ты не подумал, что я наделаю много шума, если он сунется?

Пахан глянул мне за плечо. Я подавил желание обернуться, зыркнуть, напрячь спину. Пресловутый человек был ближайшим из двух, стоявших сзади, и у него был холодный взгляд. Женщина хоть кивнула, когда я вошел, однако она же отобрала у меня единственный оставшийся кинжал – от прочего оружия меня избавили еще до того, как допустили на галерею. Двое на одного, и оба сзади. Скверный расклад.

– Очень хорошо, – произнес Жирное Кресло. – Никто не посмеет сказать, будто я не держу слова. – Он откинулся на кушетке, взял со стоявшего рядом столика листок бумаги и поднял его. – Какие-нибудь пожелания?

– Как насчет патронажного письма?

– А может быть, хватит жетона? – Он сморщил лицо и хохотнул. – Нет, это вряд ли. Не то чтобы я был недостаточно хорош… но нет.

– Даже за сложенные бумажки?

– Какого рода бумажки? – спросил он, помедлив.

– Такого, что тебе не захочется пустить их на птичек, обезьян и Ангелы знают кого еще, чтобы на эти бумажки наткнулись слуги деспота.

– Значит, я был прав: ты занимаешься контрабандой магии, – зыркнул на меня он.

– Я много чем занимаюсь, но только не ссорами с Закуром.

Я полез в дублет – медленно, чтобы не дернулось бычье с ножами, наставленными на меня сзади, – и выудил бумажную зверушку, которую купил по пути. Поставил фигурку на край кушетки оскаленными зубами к нему и пушистым бумажным хвостом к себе.

– Я совершил глупость, наехав на волка в его собственном логове. Это было ошибкой, и я приношу за нее извинения.

Он взял волка и повертел в руках. Тот был сделан из хрустящей белоснежной бумаги со сгибами острыми как нож. Тщательно нанесенные краски местами аккуратно размыли, благодаря чему казалось, что тварь готова дышать, прыгать и выть, – достаточно произнести нужные слова.

– Бесподобно. – Жирное Кресло поднял его к свету, лившемуся со сцены.

Еще бы, черт побери, я заплатил за него немало.

– Но все-таки ты мне солгал. – Он снова повертел фигурку.

– Это когда пара Резунов взяла меня в оборот и препроводила к твоему креслу? Конечно солгал. – Я сделал шаг и наклонился. За ним мне было видно сцену, Тобина и нанятых йазани, которые контролировали магические эффекты из огороженной канатами зоны сразу внизу. – Но я не лгал, когда говорил, что кое-кого ищу и у меня есть другие причины здесь околачиваться.