Онлайн книга «Темная вода. Книга 1. Когда придет дождь»
|
– Мам, я куда-нибудь уеду. Не могу здесь оставаться. Не могу освободиться от ее руки. А теперь она еще и дрожит всем телом. – Не бросай меня, Карл, – просит мама. – Карл, пожалуйста, не бросай меня. У нас с тобой все будет замечательно. Обещаю. Она плачет, уткнувшись мне в шею. Кто-то стучит во входную дверь. Дебс идет открывать и заводит разговор. Я слышу лишь отдельные слова, но их вполне хватает. – Ударил ее… совершенно голый… просто одичал… брат в озере… безопасность. Так. Заботливая тетка все-таки вызвала полицию. Мама будто не слышит. Раскачивается из стороны в сторону, невольно заставляя качаться и меня. – Ты все, что у меня осталось. Не уезжай, Карл. Не бросай меня. – Мисс Адамс! – кричат снизу. Мама перестает раскачиваться. – Мисс Адамс! Мама глотает воздух. – Обождите. Сейчас спущусь. Она крепко стискивает меня в объятиях и наконец-то разжимает руки. Вытерев глаза рукавом, несколько раз глубоко вздыхает. – Ты ведь не уйдешь из дома? «Уйду!» – хочется крикнуть мне. – Не знаю. Мам, я больше не могу спать в той комнате. – А как насчет дивана в гостиной? Пожимаю плечами. – Ты только продержись до похорон. Мы вместе пройдем через это, и… у нас все наладится. Я обещаю. Договорились? Она идет вниз. Я подтягиваю колени к груди, кладу на них голову и вслушиваюсь в мамины попытки вести себя как нормальная, уверенная в себе женщина. Она просит полицейских пройти в гостиную, произносит дурацкую фразу о «несносной погоде» и предлагает им чаю. Входная дверь закрывается. Голоса звучат глуше. Полицейские перешли в гостиную. Перестаю вслушиваться, превращая их разговор в обычный фоновый шум. Странно, но в таком виде он даже успокаивает. Минут через десять мама поднимается ко мне. Садится передо мной на корточки. – Они хотят с тобой поговорить. Убедиться, что ты в порядке. Тебе надо переодеться. – Зачем? Мне и так хорошо. В ее халате уютно, словно я завернулся в одеяло. Сухо. Тепло. Я бы не прочь носить его, не снимая. – Не надо дразнить гусей. Мама оглядывает одежный развал на полу коридора, потом уходит в свою комнату. Оттуда приносит джинсы и футболку. – Чьи? – Не спрашивай. Трусов я не нашла. Я беру одежду, поворачиваюсь к маме спиной, сбрасываю халат и надеваю джинсы. Они на пару размеров шире. У мамы иногда бывают мужчины. Удивляюсь, почему она выбирает себе покрепче и потолще. Надеваю футболку. Там рисунок и надпись: «Серферы делают это стоя». Смотрю на маму. Она кривится: – Извини. Понимаю, что ее извинение касается не только дурацкой футболки. Вопреки своему настроению, улыбаюсь. Я готов даже засмеяться. – Мам, ну и… – Согласна. Нагибаюсь и подворачиваю брючины, чтобы не волочились по полу. – Ты готов? Можем идти? – спрашивает она. – Готов. Позже, когда полицейские ушли, а Дебби улеглась в ванну «отмокать», мама устраивает мне «гнездышко» на диване. Она сама частенько спала здесь, отрубаясь после выпивки. Но сейчас пытается соорудить подобие постели. Приносит подушку и мой спальный мешок, и у меня сжимается горло. Даже издали от него пахнет плесенью. Бегунок молнии отражает свет, и я сразу же слышу поскрипывание другой молнии. Той, что запечатала Роба в черном мешке. Меня передергивает. Желудок грозит вывернуть немногочисленную еду, запихнутую в него сегодня. – Мам, только не спальник. Я в него не лягу. Она морщится, но молчит. Уносит мешок наверх и возвращается с простыней и двумя одеялами. – Это тебе больше нравится? – Да. – Я хотела купить пододеяльник, – делится она. – Пару недель назад видела в супермаркете. Всего пятерка. Но пятерки тогда у меня не было. Вообще-то, понадобилась бы десятка. Вас было двое… Она умолкает, потом спрашивает: – Карл, как мы это переживем? Я делаю вид, что не понял ее слов. Не хочу сейчас говорить об этом. – Ты застели диван простыней. Я накроюсь двумя одеялами. Она смотрит на меня в замешательстве, потом кивает. – Да… конечно. Хорошо. И застилает диван, подсовывая простыню под кромку. – Мы хотим завтра его навестить, – вдруг сообщает она. – Что? – Мы с Дебби. Навестим его… Попрощаемся. Это в часовне Упокоения. Я усиленно взбиваю подушку. – Тебе тоже следует пойти. Не упрямься, Карл. Так принято в нашей семье. Это помогает. У меня волосы встают дыбом при мысли, что я увижу тело таким, каким видел на озере. Мама расстилает одеяла и тоже подтыкает их по краям. Я пристраиваю подушку. Настоящая кровать. – Тебе будет удобно? – беспокоится она. – Думаю, да. И думать нечего. Это несравненно лучше мешка и логова, в котором я спал. – Тогда я пошла, – говорит мама. – Еле на ногах стою. Наверное, и Дебс мигом захрапит после ванны. Но сегодня тебе ее храп мешать не будет. – А она надолго к нам? – спрашиваю и сам стыжусь вопроса. – Еще дня два. С нею непросто, но она искренне старается помочь. После похорон уедет. – И тогда мы останемся здесь вдвоем. – Здесь… или в другом месте. – Это как? – Я звонила ремонтникам. Они сказали, что знают о протечках и плесени. Эта пакость не только у нас. Сказали, что давно не было таких жутких дождей. Тут на каждом доме надо кровлю менять. Так что нас на время могут переселить. Дождь отчаянно барабанит в окно. Никаких надежд на то, что перестанет. – Ты бы не возражал против переезда? – Не знаю. Как-то не думал об этом… Пожалуй, нет. – Не хочешь оставаться из-за воспоминаний? Здесь целые пласты воспоминаний. Куда ни ткни. Мама и не ждет моего ответа. Идет наверх. – Мам, – окликаю я. Она останавливается. – Тут холодновато. Можешь мне дать свой халат? Всего на одну ночь. Она собирается что-то сказать, но молчит. Потом слегка улыбается. – Хорошо. Сейчас принесу. |