Книга Галили, страница 118 – Клайв Баркер

— Лоретта, — мягко сказал Сесил.

— Не подливай масла в огонь, Сесил. Не тот сейчас случай, чтобы блюсти приличия и благовоспитанность. Мы попали в крупную переделку. Мы все. Вся наша семья оказалась в большой беде.

— Его выпустят через неделю, — сказал Митчелл.

— Интересно, ты и правда такой идиот или сознательно не желаешь замечать, что творится у тебя под носом? — Лоретта опять почти кричала. — Неужели не видишь, что убийство бедной Маргарет не самое страшное, что случилось сейчас...

— Бога ради, избавь нас от пророчеств Кассандры, — презрительно прервал ее Митчелл.

— Митчелл, нельзя ли проявить хоть немного уважения? — обратился к нему Сесил.

— Если она хочет его заслужить, пусть лучше перейдет к делу. Вместо того, чтобы потчевать нас всякой чушью о расположении звезд и планет.

— Сейчас я говорю не об этом, — возразила Лоретта.

— О, прошу прощения. Что же сегодня у нас в меню? Карты Таро?

— Если в тебя слышал твой отец...

— Мой отец, пожалуй, решил бы, что у тебя не все дома, — отрезал Митчелл, вставая из-за стола. — Лично я не желаю больше тратить свое драгоценное время на то, чтобы слушать всякую ахинею о воображаемом драматическом положении дел, которое якобы грозит нашему семейному бизнесу.

— Я смотрю, отцовского ума тебе не досталось, — сказала Лоретта.

— Ты опять за свое! Надоели мне твои дурацкие угрозы! — заорал Митчелл. — Знаю, чего ты добиваешься. Думаешь, не понимаю, куда ты целишься? Хочешь перетянуть Рэйчел на свою сторону?

— О, ради всего святого...

— Отправила ее на какой-то вонючий остров! Думала, об этом никто не узнает.

— Митч, — вцепившись ему в руку, сказала Рэйчел. — Ты выглядишь глупо. Прекрати. Сейчас же.

Отдернув руку, Митчелл взглянул на нее так, будто ему влепили пощечину.

— Значит, ты с ней заодно? — указывая пальцем на Лоретту, обрушился он на жену. — У вас что, заговор? Сесил! Помоги мне разобраться. Я хочу знать, что происходит.

— Ничего не происходит, — тяжело вздохнул Сесил. — Просто мы все расстроены. И от усталости начинают сдавать нервы.

— Это она расстроена? — вновь вскричал Митчелл, взглянув на Лоретту, на лице которой застыло выражение царственной неприступности. — Да ей только на руку то, что Марджи мертва, а мой брат за решеткой.

— Думаю, за это тебе придется извиниться, — сказал Сесил.

— Да это же правда, — не унимался Митчелл. — Ты только посмотри на нее.

— Прости, Митчелл, — поднявшись с места, сказал Сесил, — но я не позволю тебе говорить о Лоретте в таком тоне!

— Сядь и не рыпайся! — взревел Митчелл, на этот раз обращаясь к Сесилу. — Какого черта ты из себя строишь? — Сесил замер на месте, не проронив ни звука. — Знаешь, что будет, когда старик уйдет? Останемся мы с Гаррисоном. Весь бизнес будет наш. А если Гаррисон не выйдет из тюрьмы, все дело перейдет ко мне, — он слегка ухмыльнулся, — так что лучше следи за своими словами, Сесил, Имей в виду, я буду тщательно приглядываться к тому, кто как ко мне относится. И если кому-то вздумается мне перечить, я раздумывать не стану.

Опустив взгляд в тарелку, Сесил сел.

— Вот так-то лучше, — заключил Митчелл. — Рэйчел, мы уезжаем.

— Езжай один, — сказала Рэйчел. — Поговорим завтра.

Митчелл в нерешительности остановился.

— Я пока останусь.

— Дело твое, — сказал он с напускным равнодушием, изобразить которое ему удалось не слишком убедительно.

— Да, конечно, — сказала Рэйчел, — поэтому я и остаюсь.

Явно не собираясь ее переубеждать, Митчелл, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

— Проклятое отродье, — тихо сказала Лоретта.

— А не поехать ли нам всем по домам спать? — предложила Нора.

— Пожалуй, сейчас это лучшее, что можно придумать, — согласилась Лоретта. — Рэйчел, задержись, пожалуйста, ненадолго. Мне нужно с тобой переговорить.

Когда за последним ушедшим закрылась дверь, Лоретта сказала:

— Насколько я заметила, за столом ты ничего не ела.

— Я не голодна.

— Сыта любовью? — Рэйчел промолчала, а Лоретта продолжила: — Это пройдет. За последние несколько дней тебе пришлось много пережить. Неудивительно, что это выбило тебя из колеи. — Лоретта пригубила белое вино из бокала. — Не надо от меня ничего скрывать. Ни для кого не секрет, каково тебе сейчас.

— Не понимаю, о чем вы.

— О нем, — тихо произнесла Лоретта. — О Галили. Я говорю о Галили. — Подняв глаза, Рэйчел встретилась с пристальным взглядом Лоретты, которая могла многое в них прочесть. — Надеюсь, он не обманул твоих ожиданий? — продолжала она.

— Говорю же, не понимаю, о чем вы...

Лицо Лоретты вспыхнуло.

— Какой смысл от меня скрывать? — не унималась она. — Врать надо Митчеллу. Но не мне, — она сверлила Рэйчел взглядом, ожидая и предвкушая увидеть, как из нее начнет сочиться душевная боль.

— С какой стати мне лгать Митчеллу? — возразила Рэйчел, решив выдержать ее испытующий взгляд.

— Потому что другого он не заслуживает, — сказала Лоретта. — Судьба с рождения была к нему слишком благосклонна. Это сделало его дураком. Родись он с заячьей губой, из него вышел бы куда больший толк.

— Если я правильно уловила вашу мысль, то меня вы тоже считаете дурой.

— С чего ты взяла?

— Я же вышла за него замуж.

— Прекрасные женщины выходят замуж за круглых идиотов каждый божий день. Ну и что? Им приходится это делать хотя бы для того, чтобы удержаться на плаву. Если судьба уготовила тебе участь продавщицы в обувном магазине, единственное, что тебе остается, — это продавать башмаки. Но если с божьей помощью тебе представилась возможность выбраться в свет, зачем стыдиться того, что ты ею воспользовалась? Ты сделала то, что должна была сделать. Теперь ты решила покончить со своим браком. Этого тоже не следует стыдиться, — Лоретта остановилась, предоставляя слово своей собеседнице, но, заметив, что ее маленькая речь повергла Рэйчел в некоторое замешательство, продолжила: — Неужели тебе так трудно это признать? Будь я на твоем месте, я бы собой гордилась. Серьезно.

— Гордилась? Чем?

— Зачем ты строишь из себя дуру? — сказала Лоретта. — Тебе это не к лицу. Чего ты боишься?

— Я просто не понимаю... Не понимаю, почему вы со мной так говорите. Ведь мы с вами почти не знаем друг друга... И, честно говоря, мне всегда казалось, что вы меня недолюбливаете.