Книга Как продать душу. Краткое руководство для светской львицы, страница 32 – Кэтлин О'Рейли

Как же мне все это надоело! То Мегс залетела, то мамуля пригремела, то Марв вляпался, то Эми затеяла аукцион. По-моему, многовато для одного человека. А тут еще Бланш, моя подруга, вообразила, что потеряла единственную любовь.

— Да с чего ты взяла?

— Ты правда считаешь, что Юрий жив?

Бланш смотрит на меня своими совиными глазищами.

— Конечно! — вру я, небрежно взмахнув рукой. — Давай уже играть, а?

Бланш, кажется, успокоилась, зато теперь у меня нервная дрожь. Видите ли, два года я не знала ни забот ни хлопот. А тут вдруг все сразу навалилось.

Чтобы хоть на время забыть о проблемах, я трижды подставляю под удар свою королеву. Бланш ни разу не воспользовалась ситуацией. Неужели все так серьезно? Вообще-то Бланш не упускает таких возможностей, за что я ее и люблю.

— Твой ход, — говорю я, выждав десять минут.

Это почти предел. Больше высидеть я не в силах, иначе взвою или рвану в туалет, а в Центральном парке и то и другое чревато.

— Нет, Ви, я только что ходила.

Я моргаю и смотрю на доску, внимательно проверяя расположение фигур. Все так и было.

— Бланш, я поставила пешку на дэ-четыре. Сейчас твой ход.

Она окидывает доску отсутствующим взглядом и качает головой.

— Да я присягнуть могу, что ходила.

— Нет, не ходила.

Бланш берет свою королеву и снова ставит ее на место.

— Что-то у меня в последнее время провалы.

— Неужели они и на шахматы распространяются?

Бланш снова берет королеву. Я боюсь вздохнуть. Бланш ставит королеву на место. Отомри!

— Не помню, выключила я кофеварку или нет.

Я закатываю глаза.

— Бланш, это нормально. Таких вещей никто не помнит. Для чего, по-твоему, изобрели кофеварки, которые отключаются автоматически?

Бланш берет королеву. Наученная горьким опытом, я больше не задерживаю дыхание, а довольствуюсь созерцанием браслетов, которые живут своей жизнью.

— На той неделе я потеряла в автобусе шляпу.

— Ты что, ездишь на автобусе? — спрашиваю я, а сама думаю о том, что Бланш действительно потеряла шляпу.

— Да, вот уже несколько лет. Ви, откуда у тебя этот снобизм?

Снобизм, ха! Обвинять служанку дьявола в снобизме — все равно что, снявши голову, плакать по волосам.

— Бланш, ты правда думаешь, что я страдаю снобизмом?

— Еще как страдаешь! Ты должна с этим бороться, Ви.

— Так значит, я плохая? А что, если я сотворила кое-что похуже? Например, продала душу дьяволу?

Боже. Я это сделала. У меня перехватывает дыхание. Я раскрыла тайну. Боковым зрением я уже практически вижу языки адского пламени, говорящие, что я совершила Ужасное Преступление, фигурирующее в блокноте Люси как Одно из Самых Ужасных Преступлений. Через секунду наваждение проходит, но в сердце странное, непривычное ощущение. На секунду мне кажется, что я свободна. И это здорово.

Бланш поднимает глаза, все еще держа в руке королеву.

— Ви, никогда нельзя забывать о том, что ты — личность. Ни один мужчина не стоит таких жертв. Кто бы он ни был, не вздумай унижаться перед ним.

Вернемся к нашим баранам.

— Бланш, о чем ты? — Просто в голове не укладывается: я признаюсь в смертном грехе, а моя подруга пичкает меня бодягой в стиле Кэрри Брэдшоу. — Бланш, я продала душу, а не тело.

— Душу? Хоть убей, не понимаю. Какую душу?

— Ту самую, что была внутри меня.

— Да ты что? Серьезно?

— Серьезнее некуда. Я продала душу дьяволу.

— Это я уже слышала. Теперь скажи, как все произошло. Что конкретно ты сделала?

— Я подписала кое-какие бумаги… Мне столько всего наобещали! Невозможно было отказаться.

Я запинаюсь на каждом слове и вдруг понимаю, какую сваляла дуру, поверив Люси. Но как было не поверить? Она говорила настолько убедительно, кто угодно поверил бы. Наверное, благодаря умению убеждать Люси и приобрела такое влияние.

— Ты имеешь в виду какого-то мафиози? Неужто самого Гоцци-младшего? Его люди наехали на твой бутик?

Сами видите, насколько трудно разговаривать с Бланш. Впрочем, я ведь никому еще не признавалась, так что, может, все дело во мне.

— Бланш, бутик процветает. Мой бизнес под защитой Люси.

Бланш долго и очень внимательно рассматривает шахматную доску. Наконец она поднимает глаза.

— Эта Люси — она твой партнер по бизнесу или… или кто? В наше время ничему не приходится удивляться. Хотелось бы мне посмотреть на нее. Вдруг она тебя использует? Со стороны-то виднее. Ты же знаешь, Ви, я не просто так беспокоюсь: кроме тебя и Марва, у меня никого нет.

— Люси — самый обыкновенный дьявол, Бланш. Она не лесбиянка, не волнуйся.

Бланш кивает и начинает втягивать свою нижнюю губу, пока та не исчезает во рту.

— Это хорошо. А то, когда женская дружба перерастает в гомосексуальную связь, добра не жди.

— Бланш, может, продолжим разговор о моей душе?

— Ви, я знаю, ты попала в переплет. Я знаю, что это серьезно. Когда будешь готова рассказать мне все без утайки, я охотно тебя выслушаю.

Вот так-то. На этой жизнеутверждающей ноте мы и закончим разговор. Не знаю, о чем я думала, когда решила раскрыть Бланш свою самую темную тайну, — ведь Бланш все равно не смогла бы помочь.

— А знаешь, я пытаюсь вытащить Марва.

Бланш делает ход конем и вперяет в меня проницательный взгляд.

— Знаю. Марв мне сказал. Спасибо тебе, Ви.

— Пожалуйста.

Бланш без зазрения совести делает ход королевой и бьет мою королеву.

— Это жестоко!

Забирая выигрыш — десять баксов, — Бланш торжествующе улыбается, и я отмечаю, что браслеты перестали звенеть, как набатный колокол.

— Такова жизнь, Ви.

В воскресенье вечером у меня свидание. Да, вы, конечно, можете сказать: «Знаем, знаем, Ви», но все же я повторю, чтобы и вам передалось мое нетерпение. В последнее время у меня было маловато положительных эмоций, так что приходится выжимать максимум из каждой.

Натаниэль заходит за мной домой, и мы едем в ресторан на метро (жуть!). Пережить поездку мне удается только благодаря Натаниэлю — я пялюсь на него всю дорогу. Сексуальность буквально лезет у Натаниэля из ушей, и тот факт, что он не моден и не крут в понимании жителя Нью-Йорка, как-то сам собой отодвигается на второй план. Должна признаться: когда Натаниэль на меня смотрит, я просто тащусь. Он не сводит с меня глаз, его взгляд окутывает с головы до ног: такое впечатление, что Натаниэль через несколько секунд не выдержит и… Но это здорово. Большинство мужчин в Нью-Йорке (если только не пьяны) полагают, что страсть необходимо скрывать, иначе их сочтут несовременными. В нашем городе, знаете ли, существуют неписаные правила, кого считать современным, а кого нет. И порой эти правила сильно напрягают.