Книга Шестая свадьба, страница 17 – Эмма Дарси

—Я выиграл пари, Тамми, — и кивнул на приближающегося к ним Флетчера.

—Простите, что прерываю ваше веселье, — голос мужчины звучал странно. — Не возражаешь, если я украду твою партнершу на танец, Анжело?

—Скорее наоборот! — весело ответил тот. — Уверен, Тамми с удовольствием потанцует с тем, кто не отдавит ей все ноги.

—Нет, я не в настроении, — быстро ответила та, хотя гормоны уже начали радостный танец от перспективы физического контакта с Флетчером.

—Да ладно тебе, Тамми, ты же хотела танцевать, — с мальчишечьим озорством настаивал Анжело.

—К тому же ты должна мне один танец, Тамалин, — тихо произнес Флетчер.

—С какой стати? — гордо задрала она подбородок.

— Сальса на свадьбе Селин, — напомнил он ей. — Ты увильнула от нее, присматривала за больным ребенком.

—Это когда было, — возразила она. Это было давно, а сегодня ты с Хайди Бергман, мысленно добавила она.

—Не будь грубой, Тамалин. Обещание есть обещание.

Грубой?!

У нее загорелись щеки, когда она поняла, что посторонним ее поведение действительно может показаться грубым.

Флетчер протянул ей руку. В его глазах застыло упрямое выражение: он не уйдет.

Либо устроить безобразную сцену, либо согласиться.

Тамми подала ему руку.

—Я скоро вернусь, — бросила она Анжело.

—Не торопись, развлекайтесь, — хитро улыбнулся тот.

Немного отойдя от компании, Тамми прошептала, возмущенная очередной демонстрацией мужского упрямства:

—Я ничего тебе не обещала, и ты это знаешь.

—Зато я обещал. Сальсу, которую ты не забудешь. И я намерен выполнить обещание.

—Почему? — фыркнула она. — Хайди не может удовлетворить тебя?

—Пока ты сидишь у меня в голове — нет.

У нее перехватило дыхание. Предательская волна удовольствия разлилась по телу. Она пыталась остановить ее, возражая, что, раз Флетчер приехал с другой, значит, он не хочет, чтобы она сидела у него в голове, но не могла побороть примитивного удовлетворения.

Значит, даже прекрасная и сексуальная Хайди Бергман не в состоянии меня затмить?

Хотя что толку, если он отказывался признавать это?..

Многие уже покидали танцпол, включая Хайди, которую сопровождал какой-то молодой человек. Флетчер воспользовался моментом, когда его подруга отвлеклась, или сам спровоцировал это?

Неужели все только ради танца со мной?

Мучительно волнующая мысль.

—Слишком поздно, — махнула она рукой в сторону уходящих.

—Нет, как раз вовремя, — заявил он, бросив заговорщицкий взгляд на ди-джея. — Я договорился о несколько латиноамериканских мелодиях, начиная с сальсы.

—Ты все заранее подстроил! — воскликнула она, удивленная тем, на что он пошел, чтобы остаться с ней на несколько минут.

Он с вызовом взглянул на нее:

—Ты что, соврала, что умеешь танцевать сальсу?

—Нет. Эту сальсу ты не забудешь, — Тамми приняла вызов.

—Попробуй, — ухмыльнулся Флетчер и притянул ее в объятия под зазвучавшие зажигательные ритмы.

И она старалась: она кружилась, извивалась, предаваясь волнительным мотивам, загоралась, блистала и затихала, снова загоралась, следуя музыке. Она вложила в этот танец всю душу, мечтая, чтобы он выжег такие воспоминания на сердце Флетчера, какие он не сможет заглушить с другой женщиной.

А он вторил ее движениям, наклонял ее на руке, подбрасывал в воздух и ловил, позволяя ей скользить по его телу. Они танцевали, ощущая животный магнетизм, источая сексуальность и очарование.

Остальные пары отступили, оставив площадку им одним, подбадривая возгласами, прихлопывая в такт, любуясь ими. Тамми было все равно, кто смотрит на них. Очевидно, Флетчеру тоже. Они полностью растворились в танце и друг в друге, в их глазах горела одна страсть, они передавали ее в движениях, — страсть, которую они отказывались выражать другими способами.

Танец закончился, и они на мгновение замерли, обнявшись, тяжело дыша, с горящими от примитивных инстинктов глазами. Его взгляд опустился на ее приоткрытый рот.

Вокруг раздались аплодисменты и крики «браво».

Неимоверным усилием Тамми вернулась из магии танца в реальность и заставила себя сделать поклон, будто бы они выступали на шоу. Флетчер подыграл ей, приподняв ее руку и покружив по залу.

—Еще, еще! — это кричал Анжело, хлопая изо всех сил и улыбаясь во весь рот.

—Нет, довольно, — решительно покачала головой Тамми. Повернувшись к Флетчеру, она добавила: — Вынуждена признаться, ты действительно превосходно танцуешь. Спасибо.

—И далее... «Ча-ча-ча»! — объявил ди-джей.

—Тамалин, — всего лишь одно слово, но прозвучало как просьба остаться.

—Ты приехал сюда с партнершей, — бросила она.

—А если бы был без нее?

Тамми напряглась: неужели он действительно готов бросить Хайди ради нее?

—Ты сделал выбор. Отвечай за него, — бросила она.

Танцпол постепенно заполнялся. Она попыталась высвободить руку, но Флетчер не отпустил. Он притянул Тамми к себе, обнял за талию и потащил на веранду. Здесь он выбрал самый дальний уголок, куда не попадал свет из ресторана и где гости не могли их заметить.

—Что ты делаешь? — Протест звучал жалко. Ее голос дрожал от сжигающих ее эмоций: возбуждение, страх, гнев и где-то в глубине страстное желание, потребность услышать слова, которые помогут ей признаться Флетчеру о ребенке и дадут надежду, что у них все еще может сложиться.

—Беру то, что хочу.

Он схватил ее в объятия, прижал к себе так, что у Тамми даже не было возможности оттолкнуть его. Его губы обрушились на ее рот — страстно, жадно, дико, и все мысли о сопротивлении покинули Тамми.

Хайди Бергман была полностью забыта. Это был ее мужчина, и собственническое чувство охватило ее. Тамми обвила руками его шею, губы с готовностью отвечали, пока его язык исследовал каждый уголок ее рта. Месяцы голода изливались теперь, и поцелуй следовал за поцелуем. Его руки опустились на ее попку, приподняли и прижали к столь приятному для нее доказательству его желания.

С трудом оторвавшись от нее, едва переводя дух, Флетчер прошептал:

—У тебя наверняка есть здесь комната.

Ее голова кружилась.

Комната... да... но туда могут заглянуть Дженнифвр и Ханна. Хотя разве они уйдут, пока веселье в самом разгаре? Здесь как раз есть рядом лестница, мы сможем скрыться незамеченными.

—Сюда, — махнула она рукой.

А потом, когда нам будет хорошо — а нам будет хорошо! — я признаюсь ему. Расскажу о ребенке.