Онлайн книга «Лето перемен»
|
«…Надоело, надоело это поместье долбаное, малахольная леди с граблями, сучка Кэролайн, мой муженек с его фамильной гордостью! Ведьма на кухне, сдохнуть можно! Вот я и сдохну. Надо уезжать к чертям, у меня уже крышу прет в сторону заката…» «…Я решилась. Завтра у хренолорда совещание с его свинопасами, или чем он там занимается, а я возьму детеныша и уеду. Просто уеду — и все. Не могу все это видеть, мне осточертели их постные рожи, их долбаная вежливость, их плохо скрытое презрение, их чертова жалость! Я уеду тихо, и никто нас с детенышем не найдет…» «…Давно не писала. И сейчас неохота. Была у врача…» «…Как он орет! Придется нанять кого-нибудь, в одиночестве ему плохо. Да и с такой мамашей тоже нелегко. Завтра пойду на анализы…» «…Ужасно глупо — идти по улице, покупать сигареты, тряпки, косметику — и знать, что из всего этого используешь до конца только сигареты. Доктор сказал, пара месяцев, а резать там уже бесполезно, проще перерезать горло…» «…Сегодня написала Ви. Она зануда, но добрая, и Джеку с ней будет всяко лучше, чем со мной…» «…Главное, он еще маленький, забудет, привыкнет к Ви, а уж она его вырастит. Забавно, я волнуюсь о маленьком детеныше Джонни-боя, как будто что-то можно изменить…» «…Я виновата, но пусть об этом будем знать только я, добрый Боженька и мой черт-хранитель, потому что ангелов для таких, как я, при раздаче явно не хватило…» «…Мне сказали, что последние недели полторы придется провести в больнице. Химия снимет боли, ха-ха! Я знаю средство получше…» «…Сегодня придет новая няня. Джек, малыш, когда-нибудь твоя тетка наверняка тебе расскажет обо мне. Вообще-то Ви никогда не была врединой, так что я могу рассчитывать на снисхождение…» «…Простите меня…» Вероника вскинула голову, ослепшая от слез. Оказывается, Джон ошеломленно наблюдал за нею. Откуда он взялся в комнате, она понятия не имела, но это было и неважно. Марго, бедная, бедная, непутевая Марго! Всегда огонь и вихрь, победительница, актриса, красавица… Она прожила короткую и ужасно изломанную жизнь, причинила боль и страдание огромному количеству близких людей, грешила и предавалась самым откровенным порокам, но Вероника увидела в бисерных строчках не только это. На нее со страниц маленького дневника смотрела насмешливая зеленоглазая девочка с золотистыми косами. Дикая, сильная, неуправляемая, грубоватая… Однажды в приюте Веронику избили старшие девочки. Она была слишком толстой и носила очки, ну а дерутся девочки куда страшнее, чем мальчики. Вконец отупев от боли, Вероника съежилась на вонючем кафеле туалета, а старшие девочки стали самозабвенно пинать ее ногами. Она только скулила, словно издыхающий от побоев щенок, она была готова вылизать тяжелые ботинки своих мучительниц, лишь бы они прекратить пытку… А потом был розблеск молнии, зелено-золотой вихрь, ворвавшийся между Вероникой и мучительницами. Высокая, худая девчонка с зелеными глазищами в пол-лица приняла бой за Веронику, не задумавшись ни на минуту, не усомнившись ни на миг. И Веронике пришлось встать рядом. Спина к спине. Конечно, их обеих отлупили до полусмерти. Конечно, потом их заперли в карцер. Но и там зеленоглазая девчонка не сломалась. Она бродила по холодной камере и волочила за собой полубесчувственную Веронику, иногда награждая ее тычками и пинками, чтобы та не замерзла окончательно. Дикая кошка Мардж. Именно она, отчаянно сквернословя и залихватски куря припрятанный кем-то бычок, научила Веронику единственному, что знала и умела сама. «Я никогда не позволю кому-то распоряжаться моей жизнью! Никому! Я сама! Сама!!!» Она и ушла сама, Марго Картер. И наверняка ухмыльнулась самой наглой из своих улыбок в лицо раку и смерти, а потом смело вонзила шприц в вену, намеренно не выпустив лишний воздух из стеклянного цилиндрика… Она была редкой врушкой, Марго, но дралась всегда до конца. И никогда не сдавалась. Вероника вытерла слезы и протянула Джону дневник. Он взял его, поколебавшись всего секунду… Через час он поднял голову и задумчиво взглянул в окно, за которым бушевала душная ночь цвета глаз Вероники Картер. — Да… Как жаль, Маргарет… как жаль! Вероника тихо откликнулась: — Она не была злой, Джон. Вернее, была, но не так… Я не могу объяснить… — Не надо. Я понял. А что здесь, собственно, происходит? — Ничего. Я уезжаю. — А Джеки? Мама? Нэн? — Ты передашь им привет и поцелуешь Джеки. Скажи Вере, что однажды я приеду, и мы с ней станем основательницами новой школы ландшафтного дизайна. — Я тебя отвезу. — Нет!!! Я сама. Вызову такси. — С ума сошла? До Лондона это стоит… — Неважно. Зато необязательно говорить с водителем. Джон дернулся, как от удара, промолчал, потом посмотрел на Веронику чуть пристальнее. — Ты плачешь? — Нет, это так… соринка. — Это из-за Джеки… Ты страдаешь из-за мальчика. — Естественно. — Предупреди, когда соберешься в гости. Я тебя встречу и… — Угу. Он порывисто обнял ее, и Вероника с плачем прильнула к широкой груди, в которой гулко и как-то неровно билось сердце. — Вероника, не плачь. Я буду о нем заботиться. Очень заботиться. И посылать тебе фотографии. Потом, можно же снимать на видео… мама добавит пару слов… кассеты на две… Вероника? — А? — Только пообещай не приезжать неожиданно. Она отшатнулась, не веря своим ушам. — Почему?! — Ты знаешь, почему. Потому что я не хочу встречаться с тобой. Потому что не смогу больше видеть тебя — и не иметь возможности обнять. Поцеловать. Прижать к груди. Потому что… Потому что я люблю тебя, жизнь моя, душа моя, синеглазая моя фея, я люблю тебя и желаю всем сердцем… — ЧТО. ТЫ. СКАЗАЛ? — Я хотел тебя с первой нашей встречи, там, в доме Марго. Я влюбился в тебя без памяти. А дальше… дальше просто обманывал себя. Говорил себе, что это ради Джеки… конечно, ради него тоже, но… Я люблю тебя, Вероника Картер. Я не могу без тебя жить. — И… поэтому ты попросил моей руки? — Ты сказала, что выйдешь замуж только по любви. Что ж, единственное, что нельзя купить за деньги или взять силой — это любовь. Ведь так? Вероника Картер посмотрела на Джона Леконсфилда очень странным взглядом. — Так. Все так. А теперь пойдем. — Ку… куда? — Ты что, струсил? В сад. Я хочу понюхать Верины каттлеи на прощанье. — Они же еще не… |