Книга Молния над океаном, страница 19 – Эва Киншоу

— Может быть, ты все же объяснишь мне причины твоего упорного молчания!.. Одну минутку!

Он поднялся, исчез в гостиной, но тут же вернулся с бутылкой коньяка и умудрился в темноте разлить его по рюмкам. Симона, сделав глоток, произнесла с плохо скрываемой горечью:

— А как ты сам чувствовал бы себя после того, как внезапно обнаружил, что одним своим поступком обесценил все принципы, в которые до сих пор свято верил?

— Я бы переживал, — чуть усмехнувшись, сказал Бенджамин.

— Вот и я переживаю. Но это еще не все, Бен. Меня неотступно тревожит ощущение, будто ты в глубине души влюблен в кого-то еще.

— А тебе приходилось влюбляться?

Симоне показалось, что он откровенно избежал ответа на ее вопрос, но она не стала настаивать и произнесла:

— Однажды, давным-давно…

— И после этого ты зареклась сходиться с мужчинами?

Симона покраснела, но, к счастью, он не увидел ее отчаянного смущения.

— Я не знаю, что со мной тогда вдруг случилось! Наверное, я просто решила, что пришло время влюбиться. Джефри Лаубер был начинающим ученым-математиком, и мне казалось, что я смогу помочь ему сделать карьеру. Но мало-помалу я переставала понимать, зачем мне все это нужно…

В ночной тишине было слышно лишь их дыхание и тиканье кухонных настенных часов.

— Продолжай!

— Это, собственно, все. Мы расстались, и теперь в душе лишь горечь и удивление: чем меня смог так сильно привлечь этот самовлюбленный тип? Каждую минуту он вдалбливал мне в голову, что я делаю глупость за глупостью, ничего не смыслю в жизни. И я все время пребывала в каком-то жутком напряжении, боялась ошибиться, принимая его бесконечные обвинения за чистую монету.

— Надо понимать так, что и секс с Джефри… не особенно задался? — сухо поинтересовался Бенджамин.

— Ну почему у мужчин на уме ничего, кроме секса? — возмутилась Симона.

— Так уж ничего! Мне просто захотелось понять, чем тебя привлек этот тип и почему вы с ним, в конце концов, расстались?

Поднявшись, Бенджамин нервно прошелся в темноте, а потом донеслось, как скрипнуло под его тяжестью кресло.

На какое-то мгновение подобное отдаление показалось Симоне оскорбительным. Вскочив, она нашарила на стене выключатель, и вспыхнувший свет как бы поставил точку в их романтической беседе.

— Я же все объяснила, Бен! Мне трудно что-либо добавить. Просто…

— Просто реальность слишком расходилась с ожиданиями, а всю вину за собственные промахи он взвалил на тебя, ведь так? После столь печального финала вряд ли захочется идти на сближение с другим человеком, ведь можно напороться на новую боль! Надеюсь, наши отношения излечат твое неправильное представление о себе. Ты — замечательная женщина, говорю это не в порядке комплимента. Отвлекись от старых переживаний и поверь, дело было вовсе не в тебе.

Симона выслушала его внимательно, но все еще продолжала чувствовать себя неуютно. Опять этот загадочный тип, ничего не рассказав о себе, буквально вытянул из нее подробности, о которых не подозревала даже ее ближайшая подруга Дороти. Она залпом допила коньяк, закашлялась и, смахнув выступившие слезы, грустно произнесла:

— Да ладно, что было, то было! Сейчас куда важнее другое, я никак не могу понять, что стряслось со мной в ту сумасшедшую ночь на яхте.

— С нами двумя! — мягко уточнил Бен.

— Хорошо, с нами двумя, это дела не меняет! — раздраженно согласилась она. — А вообще, хватит вытягивать из меня объяснения, теперь твоя очередь все выкладывать.

Бенджамин сидел в кресле, закинув ногу на ногу.

— Позволь мне для начала маленькое отступление, — философски сказал он. — Я не знаю, что ты называешь влюбленностью, но, на мой взгляд, то, что захлестнуло и объединило нас в одно целое, было ничуть не хуже этого самого чувства.

— Речь не об этом, — нахмурилась Симона. — Я пытаюсь разобраться в том, что нас объединяет и что разъединяет.

— И все же позволь мне закончить. — благодушно продолжал Бенджамин. — Как я понял, то, что ты на какое-то мгновение тогда посчитала любовью, теперь тебя глубоко разочаровало, не так ли?

Симона ошеломленно посмотрела на него и отрицательно мотнула головой.

— Этот фокус не пройдет, мистер Рок! — запальчиво сказала она. — Я не ищу себе оправдания, потому что никогда и ни при каких обстоятельствах не одобрю того, что оказалась способной провести ночь с мужчиной, которого едва знала. Если же вы клоните к тому, что теперь, когда мы лучше узнали друг друга, таких ночей должно быть больше, то, спешу вас разочаровать, это не более чем заблуждение.

— Не понимаю твоей логики, — терпеливо ответил он.

— А что тут непонятного? Признайся честно, что ты просто хотел сбить спесь с некой Симоны Шарне, школьной учительницы, не склонной к романам со случайными мужчинами. Тебе не кажется, что в самом таком настроение есть нечто от роли соблазнителя?

Бенджамин залпом осушил рюмку.

— Не стану врать, было такое искушение, — согласился он. — Да и кто бы на моем месте не испытал такого же влечения? А потом, эта твоя настороженность против всего мира, с трудом скрываемое высокомерие, оно тоже заводило меня…

— Так что опыт показал, у меня были все основания с подозрением относиться к тебе, — огрызнулась Симона.

— Возможно, и так… Но ты уверена, что это был односторонний акт? Не ты ли сама поддела меня на крючок в первый же день, когда поднималась по лестнице в халате, сквозь который просвечивали все твои немыслимые сокровища?

— О чем ты? Сам явился нежданно-негаданно, вытащил меня из душа, в каком, интересно, виде я могла еще быть? Я вовсе не собиралась соблазнять тебя! — возмутилась Симона.

— Ну хорошо, и, тем не менее, ты заставила меня с первых секунд нашего знакомства постоянно думать о тебе.

Мисс Шарне приоткрыла рот, чтобы вновь возмутиться, но так и не смогла сказать в ответ ничего связного.

— Вот видишь! — заметил Бенджамин. — Но поверь мне, мечтая о тебе все эти дни, я вовсе не имел в виду осуществлять все это на практике.

— Очень мило! — фыркнула Симона, но, не удержавшись, спросила: — А почему же?

— Ты, во-первых, сестра моего друга. А во-вторых, девушка не того сорта, и это совершенно очевидно.

— И ты, конечно же, не собирался вступать в отношения с девушкой другого сорта? — вызывающе спросила она, бросив на него насмешливый взгляд.

— Нет, — пожал плечами Бен, — для этого у меня, как мне казалось, было слишком мало времени…

— Вот-вот! — встрепенулась Симона. — Наконец-то прозвучало самое главное! У тебя слишком мало времени, чтобы обременять себя связью… Ты обвинял меня в том, что я презираю себя за то, что спала с человеком, стоящим ниже меня на социальной лестнице. Все это — сущая ерунда, по большому счету, мне от мужчины нужно совершенно другое. Ты одиночка, Бен, закоренелый холостяк, и с тобой никогда ничего не построишь. Скажешь, что это не так?