Книга Больше чем любовь, страница 36 – Дениз Робинс

Я отправилась познакомиться с доктором Кайя-Мартином в его дом на Харли-стрит. Мы поговорили, и он понравился мне, а я понравилась ему. Он даже не потребовал рекомендательных писем.

Итак, я получила работу. Но все равно шла домой в угнетенном состоянии духа. Я все еще любила Ричарда, и в моем сердце не было места для другого мужчины. И вдруг мое сердце рывком дернулось в груди и замерло. В виски ударила кровь. На ступеньках около моего дома я увидела знакомую фигуру, все такую же изящную, в темном костюме. В одной руке — атташе-кейс, в другой — бумаги.

Какое-то время я не могла ни двигаться, ни говорить. Только чувствовала, как дрожат колени. Он стоял и упорно звонил в звонок, около которого висела табличка с именем «Мисс Розалинда Браун».

Затем он, наверное, почувствовал, что кто-то стоит сзади, и обернулся:

— Розалинда!

Я была словно под гипнозом. Машинально протянула к нему руки. Он взял их в свои и заглянул мне в глаза. Маркхэм-сквер, пыльные деревья, залитый солнцем тротуар, шум улицы, гудки автомобилей — все перестало существовать. Были только мы. Я и он.

— Роза-Линда! Моя Роза-Линда! — хрипло проговорил он.

И мы стояли и смеялись, как два идиота. Потом я спросила:

— Как тебе удалось получить мой адрес? Как ты вообще нашел меня?

— О, ну это совсем просто. Я позвонил в дом на Уимпол-стрит.

— Конечно, — глупо сказала я.

— Так у тебя теперь есть маленькая квартирка?

— Да.

— О, я так рад.

— Что ж, давай зайдем. Не будем же мы стоять на улице. Пойдем, Ричард.

— Если можно… на минутку, — согласился он.

Это «на минутку» резануло мне слух. Я так долго не видела его. Прошло столько ужасных недель! «Одно мгновение в напрасно прожитом столетье…» Не помню точно, кто из поэтов сказал это. Не могу вспомнить. Но и не важно. Важно было то, что сейчас я вела вверх по ступенькам в свою квартиру Ричарда.

Гордо достав ключ, я стала отпирать дверь, чувствуя, как оглушительно стучит мое сердце. Мы вместе вошли в маленький коридор. Я показала, куда можно положить бумаги и поставить чемоданчик, а затем провела Ричарда в гостиную. В комнате было чисто, на столе стояли желтые хризантемы. Сквозь окно в комнату лился яркий солнечный свет. Все выглядело необыкновенно уютно, нарядно и весело. Как-то очень по-летнему.

Он огляделся. Его глаза изучали, фиксировали каждую деталь интерьера. Он увидел и фотографию Бетховена в новой рамочке. А я стояла, уставившись на него. Я сразу заметила, как сильно он загорел. Наверное, много времени провел на солнце. Но в то же время я заметила, что выглядит он неважно. Его скулы заострились, а на лице стало больше морщин. Он сказал:

— У тебя совершенный вкус, Роза-Линда. — В его голосе послышались довольные нотки.

— Миссис Диксон-Род помогала мне. — И я рассказала ему, что для меня сделала эта женщина.

Он повернулся ко мне и наконец сконцентрировал свое внимание на моей персоне.

— Роза-Линда, — сказал он, — ты знаешь, я принял решение никогда больше с тобой не встречаться.

— Да, понятно, — ответила я.

— Я так хотел, — снова заговорил он, одна его бровь чуть приподнялась вверх, рот сжался в тонкую полоску. — Но должен признаться, что очень, очень скучал по тебе, больше, чем даже мог себе представить.

Мое сердце радостно запело в груди. Я быстро перебила его:

— О, Ричард, я тоже скучала по тебе… Это было ужасно… Ужасно.

Он покачал головой. Казалось, его что-то сдерживает. Что-то останавливает.

— Я знаю. Я чувствую это. Между нами существует какая-то странная связь. Но в последнюю нашу встречу я понял, что должен держаться подальше от тебя. Я был все это время за границей. Собственно говоря, я только что вернулся. Ездил по делам в Барселону. А потом жена решила отправиться в Биарриц вместе со своей подругой Ирэн Акройд и ее мужем. И я присоединился к ним на неделю. Берта, разумеется, снова уехала в школу. Уже по дороге домой мне на глаза попалась газета, где я прочитал заметку о смерти мистера Диксон-Рода. После этого я не мог не узнать, что случилось с тобой. Я боялся, что ты, возможно, осталась без жилья, без денег и без работы. Вернувшись в Лондон, я позвонил по старому номеру. Вот почему я здесь. Но, как я понял, оснований для беспокойства нет. У тебя замечательный дом.

Я продолжала смотреть на него, стараясь не выдать своих чувств. Но думаю, все было видно по моим глазам. Разумеется, мне была приятна его забота. Но мое тело дрожало, и ничего с этим нельзя было поделать… Я всегда оставалась собой. Не выдержав, я вскрикнула:

— Ричард, не оставляй меня опять!

Его сдержанность и отстраненность сняло как рукой, и я тут же оказалась в его объятиях. Он стал целовать меня, словно сошел с ума. Я едва удержалась на ногах в этом потоке любви и нежности. Наконец он сделал шаг назад и приложил ладонь ко лбу:

— Дорогая, я даже не знал, как сильно тебя хочу.

— И я тоже, — эхом отозвалась я.

Ричард взял меня за руки и потянул за собой на диван.

— Все было под контролем, а теперь вот вышло из-под него. Я чувствовал, если только тебя увижу, то все мои клятвы, какие я только давал себе, разлетятся на мелкие кусочки.

Я засмеялась от радости, чувствуя, как кружится моя голова.

— А я не давала себе никаких клятв, Ричард. Я совершенно бессовестная.

Он потряс меня за плечи:

— Дорогая, ты просто сумасшедшая. Ты помнишь о том, что я женатый человек?

— Да. И что?

— Что-о?

— Если бы твоя жена любила тебя и ты был счастлив в браке, я бы никогда не встала у тебя на дороге. Я вообще считаю это очень некрасивым. Но ведь ты несчастлив с Марион, и она не любит тебя. А раз так, какое значение имеет твой брак?

— Да, та права, — горько вздохнул он. — Но если посмотреть на все с другой стороны? Со стороны Розы-Линды.

— А на что здесь смотреть, Ричард? Я просто не могу жить без тебя.

Он посмотрел в сторону и снова улыбнулся своей загадочной улыбкой фавна:

— Дорогая, ты принимаешь опрометчивое решение… Надо вести себя осмотрительнее. И чему вас только в монастыре учили?

— О, прекрати… Это невозможно слушать! — прервала я его рассуждения и положила голову ему на плечо.

Я чувствовала, как его рука скользит по моим волосам, и сидела не шевелясь, чтобы продлить это мгновение.

— Дорогая, — продолжал он, — это все моя вина. Я знал, что нельзя доводить все до такого состояния.

— Молчи и не порть все выяснениями, кто и в чем виноват.

— Но ведь ты понимаешь, куда это нас заведет, — проговорил он.