Книга Мед его поцелуев, страница 19 – Сара Рэмзи

— Нет, худшее тут ни при чем, матушка. Алекс и Пруденс застали нас в библиотеке, и…

Августа прервала ее:

— Ты не хуже меня знаешь, что впечатление порой важнее фактов.

— Но никому не нужно об этом знать! — воскликнула Эмили. Затем взглянула на дверь и понизила голос: — Это был поцелуй и только. Если Алекс и Пруденс не станут об этом упоминать, обществу ни к чему сообщать о нас.

— Ты поцеловала его? Она наверняка почувствовала себя преданной, дорогая… и я не могу ее в этом винить. На самом деле, мне ее жаль. И ты доверишь ей подобный секрет? Если она злится так же, как леди Харкасл, любая из них может быть крайне опасна. И если ты не выйдешь за Карнэча, леди Харкасл наверняка разрушит твою репутацию, даже если Пруденс будет молчать.

Августа была прямолинейнее самой Эмили, когда ситуация того требовала, и девушка вздрогнула.

— Я не хотела ее предавать. Я пыталась помочь ей.

Ее мать вздохнула.

— Веришь или нет, но я на тебя не злюсь.

— Не злитесь?

— Нет. — Августа помолчала, сухо улыбнулась и продолжила: — Зная тебя, могу заметить, что учить тебя не вмешиваться в чужие дела уже поздно.

— Но это жестоко, — пробормотала Эмили.

— И я уверена, что Пруденс тоже не будет с тобой милосердна. Но ты можешь извлечь из этого и пользу. Карнэч для тебя вполне подходящая партия. Если ты до сих пор этого не осмыслила, советую задуматься о своем будущем.

— Я думала о нем, матушка. И я не раз говорила вам, что не хочу замуж.

— Я знаю. Я позволяла тебе настаивать на своем, пока Мадлен оставалась в девичестве. Забавно, что… я отчаялась выдать вас замуж, и обе вы сумели самостоятельно оказаться у алтаря без посторонней помощи.

Эмили нахмурилась, а ее мать рассмеялась. Но Августа тут же взяла себя в руки и продолжила:

— Возможно, мне стоило проявить настойчивость и выдать вас замуж раньше. Но мне слишком нравилось, что вы обе дома, со мной…

— Тогда к чему же вы настаиваете на моей свадьбе с шотландцем? Вы ведь можете никогда больше меня не увидеть.

— Карнэч жаждет политической карьеры — вы довольно часто будете в Англии, — сказала Августа, отмахиваясь от уточнения. — И я не буду жить вечно. А ты, возможно, предпочтешь свадьбу с Карнэчем постоянной зависимости от Алекса.

Эмили запнулась. Поцелуи с Малкольмом обладали неоспоримым преимуществом перед ее нынешним статусом.

Однако Алекс следил за ней не настолько внимательно, чтобы догадаться о ее писательстве. Малкольм был вдвое наблюдательнее. И он не позволит ей хранить секреты. Жизнь старой девы казалась ей скучной, но при этом давала свободу в важных для Эмили областях.

Она не могла признаться в этом Августе. Мать ничего не знала о ее романах. Она думала, что Эмили всего лишь ведет дневники и посвящает себя переписке.

— Мы с Карнэчем не подходим друг другу, — твердым голосом повторила Эмили. — Вы скажете Алексу, чтобы он прекратил это?

Августа склонила голову. В начале пятого десятка она все еще была красива, и до смерти, которой она пугала Эмили, ей было еще далеко, но в этот миг мать показалась ей настолько усталой, что сердце сжалось.

— Забудьте, — сказала Эмили прежде, чем ее мать смогла заговорить. — Мне стоит самой отыскать Алекса. Не беспокойтесь об этом. Мы все уладим, и все снова будет нормально.

— Все уже нормально, — ответила Августа. — Все дети должны покидать гнездо. Судьба улыбнулась мне, позволив провести с вами столько лет, но, возможно, это знак, что тебе пора идти дальше в своем путешествии. То, что ты все еще живешь с Алексом, вместо того чтобы найти собственный дом и семью, неправильно.

Эмили стояла спиной к окну, и солнечный свет выдавал все эмоции на лице Августы — даже слезы, которые начали собираться в уголках ее глаз.

— Матушка, с вами все хорошо? — спросила Эмили.

Августа поспешно смахнула слезы.

— Всего лишь меланхолия при мысли о том, что я потеряю тебя, как и боялась. Но Карнэч будет добр с тобой, если ты дашь ему шанс. Он немного напоминает мне твоего отца — так отчаянно стремится быть ответственным, хотя видно, что он уже на грани амока.

Эмили рассмеялась.

— Матушка, вы не убедите меня полюбить его, намекая на сходство с отцом.

Голос Августы стал резче.

— Пообещай, что попытаешься, Эмили. Пообещай, что не станешь планировать бегство, не дав ему даже поговорить с тобой.

Мать слишком хорошо ее знала. Эмили собиралась сбежать прежде, чем Малкольм сможет ее переубедить. Она уже все обдумала и решила, но искреннее беспокойство в голосе матери не позволяло ей дать подобное обещание и не приложить всех сил к его выполнению.

— Обещаю, — сказала она.

Плечи Августы расслабились.

— Хорошо. Хорошо, — повторила она, словно ее уверенности должно было хватить им обеим.

— Но я не могу обещать, что полюблю его. Так, как вы любили отца.

Августа почти улыбнулась:

— Твое сердце может приятно тебя удивить.

Эмили ничего не сказала, когда мать подошла и погладила ее по волосам. Она вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой — и пожелала остаться такой, не думать о тех изменениях в жизни, которые сейчас обсуждаются в кабинете Малкольма.

Августа улыбнулась, касаясь ладонями ее щек.

— Начинай так, как хочешь продолжить, милая. У тебя доброе сердце, позволь ему это увидеть.

И она вышла. Эмили медленно отпустила спинку стула и осела на пол, не беспокоясь больше об испорченном шелке. Она закрыла голову руками и сосредоточилась на дыхании. Отстранилась от всего — от тепла солнечных лучей на спине, корсета, который сжимал ребра, от выбившейся прядки, которая щекотала шею, от влаги, которая медленно смывала ощущение материнских ладоней с ее щек.

Эмили выдохнула, позволив дыханию остудить свою горячую грудь. В этот миг, свернувшись клубочком на полу замка, что стоял в тысяче миль от дома, она внезапно поняла, что осталась одна. Нет, не в тихом уединении, которого ей иногда так хотелось — в изоляции изгнанницы, которая бредет по диким землям. Мадлен вышла замуж, дружба с Пруденс рухнула по ее вине, она не готова простить Алекса, а мать…

Возможно, матушка не права. Но простит ли ей Августа побег из-под венца?

Вздох превратился во всхлип. Она не хотела оставаться одна, но полностью испортила отношения с очень многими. Матушка говорила, что у Эмили доброе сердце, возможно, это и так. Но доброе сердце в сочетании с плохим характером слишком многое портило. Неважно, какую вину она ощущала после, ни один урок так ничему и не научил ее. И лучше уж не позволять Малкольму на ней жениться. Похоже, он хочет этого, но когда он узнает, что она не станет нужной ему покорной и милой леди, он пожалеет о своем влечении к ней.