Книга Смуглая ведьма, страница 91 – Нора Робертс

В ушах свистел ветер. Земля дрожала. И они летели.

Возле поваленного дерева и стены лиан Айона расчехлила меч.

— Я Айона. Я Смуглая Ведьма. Во мне течет ее кровь. Я одна из троих, и это мое право!

Она рубанула мечом. Плети лиан упали со звоном бьющегося стекла, и она проскакала вперед.

Все как во сне, который она видела той ночью в замке Эшфорд. И продолжала скакать в одиночестве сквозь лесную чащу, сквозь неестественно неподвижный воздух, сквозь сгущающуюся мглу — несмотря на еще высоко стоящее солнце.

Впереди ей открылись развалины, заросшие кустарником и плющом, как будто дом вырастал из деревьев. Она шагом подвела коня к остаткам жилища Сорки и к камню, где было начертано имя первой Смуглой Ведьмы.

По коже пробежала дрожь. Она поняла: это не нервы, а бьющая в ней энергия. Ее сила. Ее могущество. Аластар под седлом вздрогнул и победным ржанием огласил лес.

— Все верно, ты уже здесь бывал. Это наше родовое место. Место, где зародилась наша сила. — Она спешилась, перекинула поводья, уверенная, что Аластар останется рядом.

Достала из кармана флакон и раздавила его сапогом.

Сейчас начнется.

Из притороченного к седлу мешка она в первую очередь достала цветы. Простые лесные фиалки, а следом за ними — флягу с красным, как кровь, вином.

— Матери моей матери, и ее матери, всем, кто жил и умер, кто носил этот дар со всеми его радостями и печалями, вплоть до Тейган, воплотившейся во мне, и Смуглой Ведьмы, родившей ее на свет.

Айона положила цветы рядом с камнем и полила землю вином.

Мысленно произнося слова заклинания, концентрируя идущую из глубины ее существа энергию, она достала из мешка четыре белые свечи и воткнула в землю по стрелкам компаса. Следом в промежутках между свечками разложила магические кристаллы.

В этот момент Аластар предостерегающе заржал. И она увидела, как по земле тонкими змейками расползается туман.

«Мы с тобой, — прозвучал в ушах голос Коннора. — Заверши круг».

Она достала свой кинжал, направила острием на север. Первая свеча загорелась.

— Надеешься меня остановить? — усмехнулся Кэвон. — Являешься сюда, где правлю я, и упражняешься в своей жалкой белой магии.

— Ты здесь не правишь!

Зажглась вторая свеча.

— Смотри! — Он высоко воздел руки. Камень на его шее вспыхнул зловещим ослепительным светом. — Знай же.

Что-то переменилось. Она силилась завершить ритуал, но земля под ногами опрокинулась. Воздух вокруг нее завертелся — и вертелся до тех пор, пока у нее не закружилась голова. Загорелась третья свеча, но Айона упала на колени, пытаясь перебороть ужасающее ощущение падения со скалы.

Плющ отпрянул от развалин, и камень за камнем начали расти стены.

Ночь опустилась подобно черному занавесу.

— Мой мир. Мое время. — От него словно поднимались тени. Камень пульсировал — темное сердце поверх его собственного. — И ты тоже моя.

— Я не твоя! — Она с усилием поднялась на ноги и положила руку на бок Аластару. Тот уже пятился. — Я принадлежу Сорке!

— А… Она желала мне конца, а нашла свой. И теперь она спит во тьме. А я в этой тьме живу! Отдай мне то, чем владеешь, что тебе доверено, вместе со всем, что оно от тебя требует и что у тебя забирает. Отдай мне энергию, от которой ты заболеваешь. Не то я заберу ее сам, а заодно и твою душу.

Айона зажгла последнюю свечу. Подумала: если они сумеют, то обязательно придут. Но в ушах стоял такой шум, что она их не слышала, а омерзительная вонь, распространяемая туманом, мешала почуять их.

Не отступать. И ни за что не сдаваться!

Она обнажила меч.

— Ты чего-то хочешь? Так иди и возьми.

Он засмеялся, и восторг озарил его лицо зловещей красотой.

— Меч меня не остановит.

— В твоих жилах течет кровь, так что давай проверим! — Она направила энергию в клинок, и тот вспыхнул. — Клянусь, ты сгоришь!

Он взмахнул рукой и с расстояния в фут отшвырнул ее назад и бросил наземь. Оглушенная, она попробовала встать. Аластар снова попятился и бешено заржал, брыкаясь копытами.

Лицо Кэвона исказила боль и изумление. Он сгорбился, опустился на четыре конечности и оборотился волком.

Зверь прыгнул на Аластара и выдрал клок из его бока.

— Нет! — Айона быстрее молнии вскочила на ноги и ринулась в атаку.

Ее меч засвистел в воздухе, но волк уклонился от удара и бросился на нее с такой силой, что ее швырнуло назад и протащило на спине, в то время как клинок отскочил куда-то в сторону.

Над ней стоял волк, оскалив зубы. И внезапно снова стал человеком.

— Его я обращу в пепел, — пригрозил Кэвон. — Лучше придержи его, не то я его подожгу.

— Стой, Аластар! Не надо!

Конь повиновался, но она чувствовала, как в нем бушует ярость. И еще она чувствовала, как ее амулет вибрирует где-то между нею и ее врагом.

Его взгляд опустился к амулету; губы растянулись в оскале.

Потом он опять улыбнулся ей, устрашающе глядя прямо в глаза.

— Сорка предала меня с поцелуем. Я же с поцелуем заберу то, чем ты владеешь.

— От меня ты ничего не добьешься!

— Еще как добьюсь.

Ее пронзила нечеловеческая боль. Она кричала и не могла остановиться. Перед глазами все стало красным, как будто запылал мировой пожар. В унисон ей закричал Аластар. Мысленно она приказала ему: «Беги. Беги! Беги!» Если не суждено спастись самой, пускай спасется хотя бы конь.

Но главное — ни за что не сдаваться. Свет не должен уступить тьме. Никогда!

— Один поцелуй. Стоит только дать мне один поцелуй — и боль уйдет. Тяжесть спадет.

Где-то в глубине обезумевшего сознания вдруг зародилась уверенность: ему не получить то, чем она наделена. Он может убить ее, но забрать ее естество не в его силах. Она может только сама ему уступить.

Но вместо этого она пошарила дрожащей рукой и нащупала свой атам.

Из глаз лились слезы, остановить их она не могла, но между стонами и рыданиями сумела выдавить одно слово:

— Получай!

И вонзила нож ему в бок.

Он взревел — больше от бешенства, чем от боли, и подпрыгнул, схватив ее за горло и на фут оторвав от земли.

— Ты ничто! Бледное и слабое человеческое отродье. Я вышибу из тебя жизнь, а вместе с ней и всю твою силу.

Она брыкалась, пыталась вызвать огонь, ветер, наводнение, но в глазах у нее потемнело, а в легких стало нестерпимо горячо.

До слуха донесся новый рык, и она полетела на землю с такой силой, что словно встряхнулась, и взор прояснился.