Онлайн книга «Маша и Медведев»
|
— Это специально разработанная детская еда… — Это консервы-то детская еда?! — изумлялась Галя. Дискуссии продолжались с завидной регулярностью, пока повариха не настояла на своем праве кормить «дите» так, как она считает правильным и нужным. И хотя никто ей своего согласия не давал, Галя почуяла наступивший перелом и в один прекрасный день появилась в детской с деловым видом и плошкой в руках. — Что это? — подозрительно повела носом Юлька. — Щи, — спокойно сообщила Галя Голубец. — Щи?! — не поверила своим ушам Маруся. — Вы собираетесь кормить щами четырехмесячного ребенка?! — Собираюсь, — подтвердила повариха. — Все свеженькое, чистое, проваренное. И овощ, и мяско в кашицу смолола. Глаза ее горели решительным огнем, рукава просторной блузы были высоко закатаны, и Маруся с Юлькой поняли — не остановить. Машуня лежала в кроватке и тихонько поскуливала в ожидании кормежки. Галя извлекла ее могучей рукой, пристроила на коленях и аккуратно заправила ложечку со «щами» в с готовностью распахнувшийся ротик. Малышка на секунду замерла, как бы прислушиваясь к новым ощущениям, и вдруг заорала басом, сжимая крохотные кулачки. Личико ее покраснело, она судорожно хватала подносимые Галей ложки, подстегивая ту гневным воплем. И было абсолютно ясно: орет «дите» от ужаса, от страшного ожидания, что этот волшебный, ни с чем не сравнимый, упоительный праздник закончится и вернутся отвратные, пресные будни. Плошка стремительно пустела. — Галя, — подала голос Маруся, — вы растянете ей желудок. И она станет, как… Франк. — Как Франк она станет, если будет глотать вашу прикормку, — отрезала Галя. — А начнет нормально кушать, так станет, как я… В августе состоялось знакомство с родителями Франка. Они собирались приехать в Зебрюгге, но Юлька предложила перенести встречу в Брюссель — в конце лета там проходила ежегодная выставка цветов. — Мамуля, ты должна это видеть! — безапелляционно заявила она. — Зрелище действительно великолепное, — согласился Франк. — А заодно и город посмотрите. — Но это же целое путешествие! — разволновалась Маруся. — Может, не стоит подвергать малышку таким испытаниям? — Каким испытаниям, мам? Одно сплошное удовольствие, вот увидишь! — засмеялась Юлька. — Это же не Россия! — Боюсь, что Машуня не вынесет разлуки с Галей, — привела последний аргумент Маруся. — Не захочет есть консервы после ее изысков. — Машуня!.. Франк! Вот кто действительно не переживет. Поэтому Галя поедет с нами. — А где же мы будем жить? В гостинице? Но разве ей разрешат там готовить? — У них в Брюсселе огромная квартира. Не переживай, мамуль! Все будет хорошо! Даже лучше, чем ты ожидаешь… Но эти несколько дней в Брюсселе и сказочная площадь в центре столицы, покрытая ярким ковром из бегоний, и милейшая чета Ван Энде — все уже было покрыто легким флером печали от предстоящей разлуки. День шел за днем, приближая неминуемый отъезд. И к Марусиной досаде, последние деньки собирался омрачить своим приездом Роман. Вот он заведет разговор о том, что не все еще потеряно, что можно еще восстановить безвозвратно утраченное, соединить несоединимое, и что она ему ответит? То есть совершенно очевидно, что она ответит. Но как все это тягостно, ненужно… Она вздохнула и покачала коляску. Машка-маленькая таращила круглые глазенки и даже не думала засыпать. — Ну что ты, моя кошенька, разгулялась? Давай-ка я тебе песенку спою. Спи, моя радость, усни, В доме погасли огни, Дверь ни одна не скрипит, Мышка за печкою спит, Птички уснули в саду… — пустила петуха Маруся. Машка-маленькая скривилась и горько заплакала. — Что же это вы, бабуля, ребеночка так терзаете? Нет у вас ни стыда ни совести! Маруся вспыхнула и сердито обернулась. В дверном проеме, небрежно облокотившись о косяк, стоял Медведев и насмешливо смотрел на нее. — Ты… — залепетала Маруся. — Я… Митя подошел к коляске и взял орущую Машку на руки. — Напугала тебя глупая бабка своими завываниями до полусмерти… Машка беззубо заулыбалась и пустила слюни. — Прелестная крошка! Сразу видно, что девочка. Давай родим ей тетку? — Ка-какую тетку? — задохнулась Маруся. — Как это какую? Наша дочка ей кем придется? Теткой! Но только при одном условии, — сурово сдвинул он брови. — Ты должна обещать мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не станешь травмировать ее слух своими… «дивными» песнями. — Клянусь, — сквозь слезы улыбнулась Маруся. |