Онлайн книга «Летим в Лас-Вегас!»
|
– Увидимся в магазине сувениров! – Я тоже ношу символ своего знака. Сам сделал, – говорит он, наклонившись, чтобы я могла разглядеть у него на шее медальон на цепочке – лук и стрелу. Рубашка на груди распахивается: восхищаясь мастерством Зейна в ручных ремеслах, я не упускаю случая бросить беглый взгляд вниз, на его рифленый живот. От этого зрелища пересыхает во рту и загораются уши. – Так вы… э-э… ювелир? – интересуюсь я, краснея. – Нет, – улыбается он. – Это просто хобби. Мастерю такие поделки и дарю друзьям. А работаю я в «Стардасте». – О, в «Стардасте» мы еще не были. Мы первый день в Вегасе. Ну и как там? – Я болтаю без передышки, моля бога, чтобы он не спросил, где мы остановились. – Неплохо. Правда, из братьев меньших одни попугаи, да и те нарисованы на обоях. Чтобы полюбоваться на зверей, я хожу сюда. Хорошая у них жизнь – ни горя, ни забот… – И он потирает висок. – Неприятно вас разочаровывать, но я только что видела, как двое снежных барсов поцапались из-за куска говядины… – Всюду страсти роковые! – смеется он. Тут в нашу милую беседу врывается громкий голос с очень знакомым выговором: – Ух ты, Гэри, глянь, какую кучу наложил вон тот котяра! – Ваши соотечественники? – интересуется Зейн. Он легко уловил английский акцент. – К сожалению, да. Стоит ли удивляться, что я предпочитаю общество животных? – Я тоже. – Он широко улыбается. – Лучшие мои друзья – пантеры. Только успеваю подумать, что и сам он похож на пантеру – такой же гибкий и сексуальный, – как из-за угла на нас торпедами выскакивают двое мальчишек Зейн грациозно уступает им дорогу. Меня природа грациозностью обделила, я отшатываюсь, спотыкаюсь, задеваю ногой за скамью и падаю на сиденье. – Отличная мысль! – улыбается он. – Давно пора присесть. Морщась от боли, я незаметно потираю голень, на которой через несколько минут наверняка появятся первые признаки синяка. – Что у вас там еще? – спрашивает он, снова прикасаясь к моему увешанному амулетами браслету. На этот раз пальцы его касаются моего запястья. Я поднимаю взгляд – роковая ошибка. Глаза у Зейна темно-темно-карие, почти черные, с золотыми проблесками. – Можно посмотреть? – негромко говорит он. Я поднимаю руку и опираюсь локтем о спинку скамьи, чтобы рука не дрожала. – По большей части подарки Иззи, моей подруги… – Той, что ждет вас в магазине сувениров? – Ну да. Нашими знаками – она тоже Стрелец – мы с ней обменялись на прошлый день рождения. У нее – семнадцатого декабря, у меня – двадцатого. – Не может быть! У меня тоже двадцатого! – Шутите? – Нет, правда! Вот здорово! – восклицает он. Кажется, он и вправду обрадован. В душе у меня гремит салют и взрываются фейерверки, но снаружи я – воплощенное спокойствие. – А ты – типичный Стрелец? – спрашиваю я и немедленно пугаюсь: не слишком ли личный вопрос? Не рано ли я перешла на «ты»? – Если скажешь, на кого похож типичный Стрелец, я отвечу! – отвечает он с улыбкой. – Ну, если верить тетушке Иззи – а она в этом разбирается – Стрелец выбирает профессию, требующую напряжения всех сил, физических или интеллектуальных. Ты интеллектуал или спортсмен? – Хм… ближе к спортсмену. – Он почему-то смеется. – Экстремальный вид спорта, скажем так. А ты? – Ты уже в курсе, что я из Англии. А англичане – нация домоседов и скромников. Так что я – книжный червь, хотя интеллектуалкой себя назвать не решусь. Пошли дальше. Можно ли сказать, что ты гордый? – Вряд ли, хотя мне есть чем гордиться! – Он корчит надменную физиономию и тут же расплывается в улыбке. – Любишь приключения? – задаю я следующий вопрос. – Обожаю путешествовать. Веришь или нет, но во мне течет кровь аргентинцев и апачей! У меня еще миллион вопросов, но решаюсь я на самый безобидный: – Романтик? Он мимолетно мрачнеет. – Это в прошлом. – Оптимист? – Обычно да, сейчас нет. – Экстраверт? Он загадочно улыбается. – При моей-то работе – и не быть экстравертом! А ты? – Раньше, была; но теперь я, кажется, растеряла всю энергию. Он всматривается в мое лицо. – Энергия к тебе еще вернется. – Откуда ты знаешь? – У нас, Стрельцов, развита интуиция. Мы способны видеть в других потенциальные возможности. Я сразу понял, что у тебя еще многое впереди. Ты ведь не единственная, кто изучает гороскопы! Хотелось бы мне остановить это мгновение, вставить в рамку и показать Иззи! – А эта маска на цепочке что значит? – спрашивает он. – Э-э… Это двуликая маска – образ театра – комедия и трагедия, – отвечаю я ровным голосом, следя за тем, чтобы не добавить вслух: «Этот амулет подарил мне единственный человек, которого я любила, прежде чем он сделал предложение моей сестре!» – Ты актриса? – Да нет. Мечтала о сцене, но вовремя поняла, что это не для меня, – отвечаю я, уставившись себе под ноги. У левого каблука оторвалась набойка. Я прячу ногу под скамью и продолжаю: – Огни рампы – это для других, а мне хватает и огонька настольной лампы! Хвалю за искренность, Джейми. Что еще увлекательного о себе расскажешь? – Впрочем, работу в офисе я бросила, – торопливо добавляю я. – И чем сейчас занимаешься? – Вот этим всем! – отвечаю я, широко раскидывая руки. – Вегасом! О статье рассказывать не стоит – учитывая, что мы вот-вот устроимся продавщицами в сувенирный магазин Си Джеева дядюшки, хвастовство «журналистской карьерой» прозвучит довольно глупо. – Так вот к чему у тебя серебряная игральная кость? – спрашивает он. – Ну да! А все вместе – рулетка! – отвечаю я и начинаю крутить браслет на запястье. – Ух ты! Да он еще и вертится? Зейн придвигается ближе. О-о-ох, как от него пахнет! Он касается медальончика в форме сердца. – А здесь твой приятель? – В медальоне? Не поместится! – смеюсь я. – На самом деле у меня нет приятеля. Сейчас – нет. – И я недавно расстался со своей девушкой, – отвечает он, снова потирая висок. – Она работала спасательницей в бассейне. Прожила у нас три месяца и сказала, что хочет вернуться домой. В этом беда Вегаса – здесь долго не задерживаются. В голове у меня звучат строчки из песни: «Оставайся в Канзасе, Дорати» |