Книга Летим в Лас-Вегас!, страница 95 – Белинда Джонс

Когда мы въезжаем на автостоянку при часовне, Иззи хватает меня за руку и шепчет:

– Джейми, сходи посмотри, там ли он!

– Там, конечно, где ему еще быть! – успокаивает ее Колин.

– Джейми, я тебя умоляю!

– Ладно. Сейчас вернусь.

Я выхожу из лимузина и иду к парадному входу – но не успеваю открыть дверь, как оттуда высовывается лапа хищника и втаскивает меня внутрь.

– Джейми! Слава богу! – задыхается Рид. – Послушай, ты можешь как-нибудь ее задержать?

– Задержать? Зачем?

– Я подготовил сюрприз, но он еще не готов. Если вы войдете раньше времени, все погибнет. Ради бога, скажи шоферу, пусть объедет разок вокруг квартала. Что угодно – только не торчите здесь!

– Как и постоять возле часовни нельзя? Что ты такое затеял?

– Увидишь! – гордо пыхтит он. – Ладно. Сколько тебе нужно времени?

– Пяти минут хватит.

– Иззи это не понравится, – бормочу я себе под нос, бегом возвращаясь к лимузину.

– Священник задерживается, – сообщаю я новобрачной. – Невесту просят объехать разок вокруг квартала.

– Что? А почему нельзя ждать здесь?

– Понятия не имею, у них такие правила. Я вас здесь подожду. Колин, держи ее за ручку, говори ласковые слова и привези обратно в целости и сохранности через пять минут.

– Что, если священник не приедет? – паникует Иззи. – Что, если…

Я захлопываю дверцу и даю шоферу знак отправляться, благодаря бога, что Иззи обошлась без гудящего роя родственников. Гостей всего четверо (мама, Аманда, Синди и Лейла), и эти пять минут они спокойно проведут в задушевных разговорах о достоинствах и недостатках различных кремов для эпиляции.

Я возвращаюсь в часовню и обнаруживаю рядом с Ридом низкорослого японца.

– Это мистер Сакамото, мой деловой партнер, – объясняет Рид, не сводя глаз с входной двери. – Он любезно согласился стать моим шафером.

– Добрый день! Я Джейми.

Я протягиваю руку; мистер Сакамото несколько раз быстро наклоняет голову.

– По-английски не говорит, но кольцо ему можно доверить. – Хорошо… э-э… Рид, у тебя все в порядке?

– Ну наконец-то! – восклицает он.

Дверь распахивается: перед нами – Элвис Пресли в полосатой черно-белой тенниске и декоративных наручниках.

– Элвис, «Тюремный рок», – представляется он.

– Следом за ним входит Элвис в армейской форме и с фуражкой в руке.

– Элвис, рядовой армии США.

– «Шестьдесят Восьмой особый»

– Элвис, затянутый в черную кожу, пожимает руку Риду.

– Куда нам встать?

– На места для гостей, пожалуйста. – Рид вводит их в церковь.

– «Голубые Гавайи», – перед нами появляется новый двойник.

– «Плюшевый Мишка», – еще один.

В немом-изумлении я наблюдаю, как церковь заполняется воплощениями Элвиса. Здесь и «Парень из Акапулько», «Малыш Галахад», и «Король Креол, и гонщик из «Вива Лас-Вегас» – словом, Элвис во всех возможных костюмах, видах и возрастах, от подростка с невинной мордочкой до обрюзгшего, помятого временем и славой Короля в конце жизни.

– И последний штрих! – И Рид гордо указывает на свое кресло, где висит потрясающий золотой смокинг.

– Как ты думаешь, ей понравится?

– Еще бы! – в восторге визжу я.

Выбежав на улицу, успеваю заметить на фасаде мотеля напротив яркую неоновую рекламу: «Здесь спал Элвис» – и в этот момент подкатывает лимузин.

Не успевает он остановиться, как из окна высовывается голова Иззи.

– Ну что, сбежал? – спрашивает она плачущим голосом. – Я знала, знала, что сбежит! Хотя бы записку оставил?

– Иззи! – успокаиваю я ее, помогая выбраться из машины. – Он здесь. Священник здесь. И ты здесь. Все в порядке. Колин, как ты думаешь, может, дать ей глоток виски?

Колин мотает головой и показывает жестами, что Иззи уже сделала глоток виски – и не один.

– Дыши глубже, – командую я, подводя ее к часовне. Она упирается каблуками в землю.

– Не могу! Джейми, не могу!

– Сможешь! – уговариваю я.

Встаю перед ней, кладу руки ей на плечи, готовясь произнести прочувствованную речь… и в этот миг мой взгляд падает на леденцовый браслетик. Эврика!

– Сможешь, если наденешь вот это.

Я снимаю браслет и беру Иззи за руку.

– Боже мой! – ахает она. – Мой браслет Рид слопал, и…

– Знаю, – перебиваю я. – И поэтому ты наденешь мой.

– Что ты! Ему же двадцать лет! Уже почти антиквариат!

Я смеюсь и надеваю браслет на ее дрожащую руку.

– Помнишь, как началась наша история – двадцать лет назад, на детском новогоднем утреннике? Могли ли мы тогда представить, где и как она закончится?

– О, Джейми! – восклицает Иззи – ее переполняют эмоции. – Подумать только, сколько мы пережили вместе! И ты всегда была со мной! Что бы я без тебя делала!

– А ну прекрати, пока мы обе не разревелись! – всхлипываю я.

– Поздно! – По щеке ее катится слеза. – Я серьезно, Джейми. Без тебя у меня бы ничего не вышло. – Она крепко сжимает мне руку. – Ты всегда была моим счастливым билетом.

– Милые дамы! – вмешивается Колин. – Прошу прощения, но, кажется, кто-то здесь собирался выходить замуж!

От души обнявшись напоследок, мы с Иззи выпрямляемся и оправляем наряды. Колин берет Иззи под руку и ведет к центральной двери. У входа мы останавливаемся: я суетливо и бесполезно одергиваю на Иззи мини-подол. Колин оборачивается к ней:

– Готова? Иззи кивает.

Дверь распахивается, и четырнадцать Элвисов запевают дружным хором:

– «О-о-о-о, теперь или никогда, взгляни в глаза мне, моя звезда, крепче прижмись и обними, ночь настает, мы с тобой одни…»

Иззи с такой силой втягивает в себя воздух, что, кажется, в часовне образуется вакуум. Такого потрясения и восторга я на ее лице еще не видела! Широко распахнутыми глазами она скользит по Элвисам, вбирая в себя все разнообразие костюмов и однообразие набриолиненных черных «коков». Колин крепко сжимает ее руку – и правильно делает: если бы не он, она стремглав кинулась бы к Риду. (По крайней мере, надеюсь, что к Риду. Вчера, когда я спросила, зачем она пригласила на свадьбу своего Эла, она ответила: «Потому что с ним я уже спала, и он меня не соблазняет – а вот новый Элвис может соблазнить».) Словом, теперь я понимаю, что была несправедлива к Риду – у него есть и размах, и фантазия, и чувство стиля.

Вот и он сам – чисто выбритый и благоухающий, в потрясающем золотом смокинге, не сводит глаз со своей прелестной невесты, и на лице его любой зрячий может прочесть надпись большими буквами: «Есть ли на свете человек счастливее меня?» Вот Иззи поравнялась с ним… вот поднимает на него взгляд, полный чистой любви – и в груди у меня что-то сжимается.