Онлайн книга «Я люблю Капри»
|
— Cocco, — медленно начинает он. Я одобрительно ему киваю. — Ananas, — продолжает он, не отрывая взгляда от моего лица. — И cioccalata! — заключает он, уверенно приподнимая одну бровь. Бармен протягивает мне ажурную стеклянную вазочку со щедрой порцией кокосового, ананасового и шоколадного мороженого. — Quanto?* — спрашиваю я. — Позвольте мне вас угостить, синьорина, — настаивает мальчик. — Это подарок. Боже милостивый, у них здесь это врожденное! Если на Капри живет Казанова, то это, должно быть, его сын. Я пытаюсь возражать, но он и слушать не желает. Я присаживаюсь на мягкую банкетку и слышу, как мальчик заказывает caramella, vaniglio и lampone. [44] Звучит неплохо — надо будет попробовать это сочетание в следующий раз. — И двойной экспрессо. Я смотрю на него с удивлением. А бармен как ни в чем не бывало, говорит, что кофе будет через пару минут, потому что он только что засыпал его в машину. Мальчик пожимает плечами: «Non ce problemo» [45] — и облокачивается на прилавок, как уменьшенная копия какого-нибудь поэта-битника. Мне кажется, он вот-вот закурит. — Нравится? — спрашивает он как раз в тот момент, когда я набираю полный рот восхитительной тропической прохлады. — Buonissimo, [46] — говорю я, прикрыв глаза от удовольствия. — Ты в этом хорошо разбираешься. — Да, — кивает он. — Сколько тебе лет? — интересуюсь я. — Неделю назад исполнилось семь! — гордо заявляет он. — И ты пьешь эспрессо? — Не-ет! — со смехом открещивается он. — Я отношу его отцу! — А! — улыбаюсь я. зачерпывая ложечкой от всех трех видов мороженого поровну. — А тебе сколько лет? — спрашивает он. Обычно я говорю: «Столько же, сколько и Камерон Диас!», но в данном случае я вынуждена отметить: — Я тебе в матери гожусь! — У тебя есть дети? — Нет. — Замужем? — хмурится он. — Нет. — Хорошо! Тогда ты можешь быть моей девушкой! — сияет он и важно направляется к моему столику. — Меня зовут Нино! — Ким, — говорю я и пожимаю протянутую руку. — Смотри! — радостно восклицает он. — Мы как реклама печенья «Ринго»! Я повторяю с недоумением: — Ринго? — Ну да, — настаивает он и нетерпеливо объясняет: — Я — шоколадное, а ты — ванильное, понимаешь? Мы переплетаем пальцы (мои — молочно-белые и его — блестящие коричневые) и смеемся, потому что вид наших переплетенных пальцев напоминает фортепьянные клавиши. — Двойной эспрессо, — окликает мальчика бармен. Нино тяжело вздыхает и говорит: — Мне надо идти, — так, будто отправляется на войну. — Ладно, — у меня тоже огорченное лицо. — Grazie за gelato. — Не за что, — отвечает он. В дверях он оборачивается: — Придешь сюда завтра снова? Я с готовностью киваю. И только когда он уходит, я замечаю в зеркале, что глупо улыбаюсь — боже мой, меня только что склеил семилетний мальчишка! В отеле мама оживленно обсуждает важный вопрос: Как Одеться К Нашему Первому Обеду На Капри? Сама с собой. — Я думала надеть вот это платье, золотистое, атласное, с косым кроем, но, по-моему, в нем я похожа на статуэтку «Оскара». Наверное, лучше кремовое. Ближе к классике. Но может получиться немного блекло, я ведь еще не загорела… — Мама прикладывает материю к лицу, морщится и снова поворачивается к гардеробу. — Ярко-розовые брючки всегда к месту, но я не уверена, произведут ли брюки хорошее впечатление, и потом, это же католическая страна… — Она отодвигает в сторону гроздь вешалок, бормоча свою любимую мантру: «Лучше перестараться, чем потом пожалеть». — Полотняный костюм слишком измялся. Надо будет на пару дней повесить его в ванной. — Она переводит дыхание и сосредотачивается. — Мне нужна недосказанность, женственность и стиль. Мне всегда хорошо в сиреневом. И можно его немного приукрасить аметистовыми сережками. Неизвестно, сколько еще это может продолжаться, поэтому я предлагаю: — Можно спуститься в бар на минуточку и посмотреть, как все одеты. Мама смотрит на меня так, будто забыла, что я здесь нахожусь. — А потом вернуться и переодеться, если мы не соответствуем. — Хорошая мысль, — соглашается она и останавливается на сиреневом. Мое правило в отношении первого выхода в свет гласит: «Сомневаешься — надень черное». Моя мама принципиально против черного. Она говорит, что это отговорка, причем неизобретательная. Если ты, конечно, не относишься к «зимнему типу», уж не знаю, что она под этим подразумевает. Я чувствую ее взгляд, застегивая последнюю пуговицу жакета с воротником-стойкой. — Какая прелесть, милая, — говорит она. Я разглаживаю затканный черным узором черный атлас и удивляюсь про себя, что мама не возражает против того, что япереметнулась на темную сторону. — Но может, лучше вот это? Я оборачиваюсь и вижу у нее в руках обтягивающую водолазку. — Пусть официанты ахнут! — Мама! — протестую я точь-в-точь как Джейн Харрокс в рекламе «Теско». — Им же все время достаются старики да семейные пары, — объясняет она. — Я просто подумала… Когда родная мать начинает для тебя сводничать — это что-то. Хотя это далеко не первый случай. Всего два года назад — вскоре после смертибабушки Кармелы — мама заявила, что моя личная жизнь находится в критическом состоянии. Я погрузилась тогда в серьезную депрессию по поводу того, что у меня никого нет (забавно, что с возрастом меня это стало меньше волновать, ведь по идее должно быть наоборот), и даже моей преисполненной оптимизма маме пришлось признать, что добрые мужи Кардиффа глухи к моему очарованию. Тогда она решила отвезти меня в Италию и подобрать мне какого-нибудь итальянского графа. Согласно ее тогдашней теории только настоящий итальянец сможет оценить мое наследие и выпустить на волю дремлющую во мне латинскую страстность. Бабушка Кармела к этой идее относилась с презрением и говорила, что итальянцы эту проблему не решат, ибо начисто лишены верности. И вообще, если бы она могла как-то на это повлиять, ни один ее потомок никогда и взгляда бы не бросил в сторону Италии. Tак что даже теперь, когда ее не стало, мы с мамой отправились в это путешествие с некоторым оттенком вины — мама впервые ехала в Италию с тех пор, как в детстве покинула Капри. Я все откладывала, но как-то в пятницу я провела особенно ужасный вечер в одном кафе, и ей удалось меня поколебать. Мне пришлось признать, что в ее рассуждениях есть некая логика. Будем откровенны: если ты не в состоянии подцепить парня в Италии, то проверь свое свидетельство о рождении — может, ты и не девочка вовсе. |