Книга Ты моя судьба, страница 16 – Пола Сангер

Джереми молча вернул ей ключи.

Мейбел открыла переднюю дверь.

— Другая причина, почему я купила этот дом, — продолжала она на ходу, — он небольшой и его легко убирать.

Коттедж и в самом деле был крошечным, в нем с трудом помещалась немногочисленная мебель Мейбел. В гостиной стояли кушетка, небольшой стол с двумя деревянными стульями и кресло-качалка. В комнате не оставалось ни одного свободного дюйма.

Мейбел стояла посреди гостиной и, указывая пальцем, комментировала:

— Шкаф для одежды. Кухня. Спальня — заметь, с одной кроватью. Вот и все.

— А что там? — Джереми указал на узкую дверь, примыкающую к кухне, которую она пропустила при перечислении.

— Незаконченное подсобное помещение. Ни окон, ни пола, человек ростом выше пяти футов может стоять там, разве что, сложившись пополам.

Странное дело, сейчас и гостиная показалась ей не намного больше кладовки. Каким образом, удивилась Мейбел, Джереми умудрился занять собой все пространство?

— Как видишь, у тебя есть две возможности: спать на кушетке или вернуться в отель. Можешь, конечно, отправиться обратно в… Откуда ты прибыл?

Не слушая ее, Джереми оглядывался вокруг и словно не верил своим глазам.

— Наш брак покажется не очень убедительным, если мы не будем жить под одной крышей, — заметил он, наконец.

Мейбел пожала плечами.

— Ну, что касается этой стороны дела… Если тебе будут звонить, я всегда могу сказать, что ты в душе, а ты перезвонишь оттуда, где будешь находиться.

— А как же в случае неожиданных гостей?

— Да кто может искать тебя?

— А ты думаешь, Ширли не заметит, что я здесь не живу?

— А мне, в общем-то, все равно, что заметит Ширли. Если бы ты не привлек ее внимание к своей особе…

— Но, если она поймет, что я не живу здесь, ей это наверняка покажется странным, и, возможно, она расскажет об этом женщине, дом которой находится выше по улице. А та работает в университете и наверняка доведет эту новость до сведения своей подруги, которая, можно не сомневаться, проболтается своему мужу, а он работает бухгалтером у Лорин.

У Мейбел закружилась голова.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.

— Названные мною индивидуумы существуют только гипотетически, но, совершенно очевидно, что такая цепочка реально существует. Ты, очевидно, не понимаешь, насколько тесен наш мир. Как, по-твоему, Хорас нашел меня вчера?

— Понятия не имею, я об этом не задумывалась.

А, в самом деле, только сейчас спохватилась Мейбел, если Джереми зарегистрировался в гостинице не под своей фамилией, то как, Хорас нашел его?

— Мой бывший профессор завтракал в ресторане той же гостиницы. Он узнал меня. Мы перебросились парой фраз, а потом, после завтрака, он позвонил Хорасу и рассказал ему, с каким известным выпускником университета он столкнулся за завтраком. Вот и все.

— Не думаю, что Ширли станет звонить твоему исполнительному директору по поводу кофе, лестницы и прочих интересных вещей, — сухо сказала Мейбел. — Впрочем, решай, как знаешь.

— Пять миллионов, и она предложит мне кушетку, — пробормотал он.

— Ладно, Джереми, так и быть: забирай кушетку или отправляйся в гостиницу. Но знай, даже за семь миллионов тебе не купить билета в мою спальню.

— Заметано, — бодро отозвался он и направился к передней Джереми. — Между прочим, не пытайся оставить меня на улице. В скобяной лавке я попросил сделать мне дубликат твоих ключей.

Дверь за ним громко захлопнулась.

— А еще говорит, что слишком хорошо воспитан, чтобы без разрешения входить в мой дом, — пробормотала Мейбел. — Однако дубликаты моих ключей он все-таки сделал.

Она прошла в спальню и вытащила из стенного шкафа подушку, пару простыней и легкое одеяло. Аккуратно сложила все на край кушетки и отправилась в кухню варить кофе.

В гостиной как будто что-то упало: по-видимому, Джереми бросил свой чемодан на пол. Через минуту он появился в кухне.

— Даже не заикайся об обеде, — предупредила Мейбел. — Не то я вылью кипящий кофе на твою голову.

— Ты все еще любишь швейцарский «Нескафе»? — спросил он, протягивая руку к телефонному справочнику.

— Я никогда не любила «Нескафе». Я сказала, что люблю его, потому что по глупости хотела угодить тебе.

Джереми вскинул на нее удивленный взгляд.

— Странно, потому что мне самому он никогда не нравился. Я думал, он нравится тебе. В таком случае будем пить гранулированный бразильский.

— Мне надоел бразильский, я его больше не пью. Хорошо, однако, что мы разобрались хоть с кофе. — Мейбел потянулась за кружкой. — Давай не будем тратить время и силы, изо всех сил изображая вежливость по отношению друг к другу.

— Помнится, мы не утруждали себя этим и раньше. Иначе, думается, до сих пор были бы женаты по-настоящему. Ты не возражаешь, если я налью себе чашку кофе?

— Ты только что выпил одну.

— Этот кофе лучше пахнет.

— Поосторожнее, а то расскажу Ширли, — пригрозила Мейбел, протягивая ему чистую чашку.

Джереми медленно наливал кофе и косился на кран над раковиной, из которого капала вода.

— Теперь меня не удивляет, почему ты спросила, видел ли я твой дом изнутри. Осмотри я все заранее, возможно, я не внес бы сюда свой чемодан. А теперь придется забыть об отдыхе.

— Я не прошу тебя что-то делать в этом доме, — отрезала Мейбел.

— Нужно же мне чем-то заниматься, пока я не приступлю к сравнительному анализу австралийских пляжей.

— А когда же ты собираешься заниматься своими собственными делами? Если ты будешь игнорировать их в течение трех месяцев, Лорин, возможно, не согласится на первоначальную цену.

— И тогда все завершится ужасным позором, поскольку ты не получишь свой Культурный центр, — закончил Джереми.

— Может быть, мне стоит заключить письменное соглашение? — как бы в раздумье пробормотала Мейбел.

— Если ты не собираешься оставить в собственных карманах хоть какие-нибудь крохи с этих пяти миллионов, подумай лучше, где тебе найти дешевую рабочую силу, — посоветовал Джереми, как всегда, пропуская мимо ушей ее реплику. — Если в обозримом будущем ты переберешься в Круксбери-Хилл, этот коттедж придется продавать, а вид у него, прямо скажем, не товарный.

Дешевая рабочая сила! Как будто дело только в этом!

У Мейбел появилось отвратительное ощущение, что за эти три месяца ей придется заплатить очень высокую цену. И цена эта будет исчисляться совсем не в деньгах. Ее нервы, ее чувства, ее душевные силы — вот что поставлено на карту. И счет за эти абсолютно нематериальные вещи никому не предъявишь. Тем более Джереми.