Онлайн книга «Цыганское проклятье»
– Павлуша, а ты с нами не пойдешь, что ли? – опешил я. – Они ведь звери и разбираться не станут. – Не стану я монастырь бросать, Силантий Матвеевич. Мое дело вас с Марьей спасти, а сам на волю Божью отдаюсь. И я, и Марья сразу поняли, что спорить с ним бесполезно. Он все для себя решил. Вскоре, переодевшись в простую одежду, мы спустились в подвалы. Павел запалил большую свечу, точно такие же подал и нам с Марьей. Света они давали немного, хватало только, чтобы видеть перед собой и не споткнуться. Проходы были просторными, и я шел, почти не наклоняясь, а ростом меня Бог не обидел. Пахло пылью и плесенью, но сырости не было, под ногами сухо, и стены ровные, кирпичик к кирпичику. Шли мы довольно долго, как вдруг проход резко вильнул в сторону. Павел остановился и посветил свечой на проем в стене, за которым оказалась просторная пещера. – Силантий Матвеевич, – он приглашающе махнул мне рукой, – вот ваш сундук. Мы его с братьями вчера сюда перетащили и не ошиблись. Вот вам план монастыря. Подождите, пока мракобесы уйдут, и выбирайтесь, а как выберетесь, идите в деревню за Степаном, а потом вернетесь за сундуком. Я с благодарностью посмотрел на Павла и забрал протянутый лист. В свете свечи его лицо казалось восковой маской, только черные глаза горели живым огнем. – Дальше я с вами не пойду, да здесь недалеко осталось. Обратного пути уже не будет, со стороны монастыря я ход решеткой перекрою, чтобы убийц задержать. Прощаться было некогда. Павел развернулся и пошел прочь. Очень скоро огонек его свечи исчез за поворотом. Мы с Марьей остались одни. Нужно было выбираться. Проход становился все уже, когда вдруг потянуло свежим воздухом, и вдалеке послышались голоса: – Смотрите-ка, здесь вроде лаз какой-то. – Да какой лаз, земля небось провалилась, не пори чепухи, Андрюха. – Самый что ни на есть лаз. Да это настоящий подземный ход, сам глянь. Невидимый для нас Андрюха стоял на своем. – Папенька, – ахнула Марья. – Нашли нас, ироды! Я зажал ей рот ладонью и прислушался. Вроде никто не шел нам навстречу. – Дай я гляну, – влез в разговор еще один голос. И через некоторое время заключил: – Даже если и был проход здесь какой, то никто по нему давно не ходил – снег нетронутый. – А что, если генерал через него сбежал? – Ты меня вообще слушаешь? Куда бы он сбежал, если тут сугроб и никаких следов, кроме наших. – Женька Парамонов сказал, что в монастыре они, больше бежать некуда. – Оттуда им точно не сбежать, там наших – тридцать человек. А коли так переживаешь, взорвем этот проход к чертовой матери, и дело с концом. – Вот и давай! Давно хотел эту взрывчатку испытать. Сначала все стихло, а потом голоса раздались снова. – Мужики, а ну все к реке. Там берег крутой, за него спрячемся. Тут ща так все рванет, мало не покажется. Марья смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескался ужас. – Бежим! Быстрее! – Понимая, что отсчет пошел на секунды, я отбросил свечку, подскочил к замершей истуканом дочери и, подхватив ее на руки, бросился бежать в кромешную темноту. Взрыва я не услышал. Просто что-то неведомое и страшное догнало нас и со всей дури ударило в спину каменным кулаком. Из последних сил я успел свернуть в какой-то закуток и рухнул на колени, подминая под себя Марью. Приходил я в себя мучительно и долго. Точно искра жизни, словно огонек в ночи, то загоралась, а то почти гасла от настырных порывов ветра. Наконец, едва слышный стон заставил меня окончательно очнуться. – Марьюшка? Жива? – Я сделал усилие и поднялся, разглядывая бездыханное тело дочери. Слабый свет пробивался в нашу могилу откуда-то сверху, даря надежду на спасение. Может, Павел узнает, что произошло. Пойдет на поиски? Может, супостаты уже ушли? Только бы доченька была жива! – Марьюшка! Я затаил дыхание в надежде уловить едва слышное дыхание или биение сердца. Наградой мне стал едва слышный стон…» Федор замолчал. Перевернул последнюю страницу: – Дальше идут обрывочные записи… – Ну так читай… Читай, что разберешь… – Макс заглянул в дневник. «… Сколько дней мы тут, не знаю. Марьюшка не просыпается… Видать, устала испытания терпеть… Одно радует – жива… … Пытался кричать, звать на помощь. Уже плевать – услышат нас друзья или враги… Хоть кто-нибудь… … Нашел сундук, что припрятал здесь Павел… Смотрю на монеты золотые и камни драгоценные, и все кажется мне пылью… Только икона живая. Глядит на меня глазами Дарины… … Сегодня утром Марьюшка умерла. Просто не проснулась… Отмучилась девочка моя… Видно, и мой черед скоро… … Наверное, я впал в забытье, а когда проснулся, было темно… Холод до костей пробирает. Хоть бы снега немного, жажду мучительную утолить… … Дарина? Свечение… и она… Возьми свою икону… Забери ее… Но она улыбается и молчит… … Прости ты меня! Даруй смерть! На что мне жизнь без дочери? … Она зовет меня… Говорит, что отведет к Марьюшке и Софье… … Она прощает…» – Все… – Федор обвел взглядом замерших друзей. – Вот так они и умерли… – Но зато есть подтверждение, что драгоценности где-то внизу… – Макс покусал губы. – Тебе бы только драгоценности! – накинулся на него Кир. – Так. Тихо! – Петр достал из кармана брюк сложенную вчетверо записку. Развернул и разгладил ладонью. – Где здесь может быть эта пещера? Парни обступили его. – Может, тут? – Федор ткнул пальцем на криво нарисованный им же круг. – А дальше как раз идет ход, что выходит к деревне. – Уверен, что он был на карте? – Петр посмотрел на него. – Ты же этот план перерисовывал. – Кажется, был… – Он вдруг поежился, отложил дневник и попросил Петра: – Закрой окно, что-то холодно… – Холодно? – Парни переглянулись. – Может, это от нервов? – хмыкнул Макс. Федор передернул плечами, поднялся и шагнул к столу. Плеснул в кружку из кувшина воду, обернулся и замер, не в силах пошевелиться… Возле двери стояла Лена. Только волосы короткие, светлые и вместо платья – серая мешковина… |