Онлайн книга «Лики звезд»
|
– По-моему, здесь холодно, – говорит Кэрролл. – По-моему, ты просто напряжена, – Молли прикасается к ней дрожащей рукой. – По-моему, мы обе напряжены. Кэрролл кивает. – Сейчас бы вина. – Или сигарету, – Молли улыбается. Улыбается самой себе. Улыбается этому родному лицу. Сегодня она вернет его. Сегодня она заставит Кузу стать собой. – Ты должна расслабиться. – Легко сказать. – Ты должна понравиться Кауфману. – Я попытаюсь. – Не надо пытаться. Просто сделай это и все! Молли ругает себя за несдержанность. Так она только все испортит! Так она ничего не добьется. Ей нужно успокоиться самой и заставить успокоиться Кэрролл. – Возьми, – она протягивает ей пачку сигарет. Одну из тех, что каждый раз приносил купидон вместе с едой. Немного табака. Немного марихуаны. – Конечно, не вино, но тоже помогает расслабиться. Молли смотрит, как Кэрролл прикуривает. Тонкие губы обхватывают фильтр. Легкие втягивают едкий дым. – Что-то не так? – спрашивает Молли, видя растерянность на лице Кэрролл. – Я не знаю, – она выдыхает дым. Смотрит на сигарету. Куза должна знать, что это, и бояться, потому что так она не сможет притворяться, играть. Молли жестом предлагает затянуться еще раз. – Не бойся, от этого никто не умирал. – А ты будешь? – Я? Молли вспоминает, как «поплыла» в прошлый раз. Ничего схожего с вином. Мысли путаются. Звенят в голове далеким эхом. Разговаривать сложно. Думать сложно. Все кажется повторением уже повторившегося. Молли улыбается. Последние мысли нравятся ей, потому что сейчас прошлое намного лучше настоящего. Даже для Кузы. Молли берет у Кэрролл зажигалку и тоже закуривает. Сердце бешено бьется в груди, но дрожь проходит. – Помогает, правда? – спрашивает она. – Угу, – Кэрролл откидывается на спинку дивана. Короткая юбка поднимается вверх. Молли смотрит на ее колени, на которых она знает каждый шрам, каждую ссадину, оставшуюся с детства. – Ты была непоседливым ребенком, ведь так? – Не то слово! – Кэрролл улыбается, выпускает в потолок клубы дыма. – А я не помню… – Молли заставляет себя не смотреть на колени Кэрролл. – Не помню, каким было мое тело в молодости. Желание прикоснуться подчиняет мысли. Прикоснуться к своей жизни. К своему телу. – Как думаешь, каким оно было? – Молли осторожно касается коленей Кэрролл. Шрамы. Такие знакомые. Такие родные. – Кто? – Тело, которое сейчас принадлежит мне, – Молли поднимается выше. Чувствует подушечками пальцев гладкую кожу. Наслаждается. Вспоминает. – Я не знаю, – голос Кэрролл звучит где-то далеко. Молли подвигается ближе. Пепел падает на кровать. Она улыбается. – Нужно задерживать дым. – Что? – Когда затягиваешься, задерживай дым в легких, – Молли смотрит на нее, подавая пример. Далекий мир заполняет сознание несуществующими звуками. – Вот так. Да, – собственный голос эхом возвращается назад. Множится. Сливается с музыкой, которой нет. Тело расслаблено. Беспечно. – Умная девочка, – шепчет Молли. Затягивается. Выдыхает дым в открытый рот Кэрролл. – Держи его… Кэрролл кивает. Голубые глаза наливаются кровью. Молли касается рукой ее талии. Поднимается выше. – Думаешь, Кауфман оценит это? – Не знаю, – Кэрролл шумно выдыхает. Заходится кашлем. – Считаешь, нужно было надеть бюстгальтер? – Ты скажи. – Думаю, это неважно, – Кэрролл смотрит на губы Молли мутным, ничего не выражающим взглядом. – Каково это, быть высшей? – Высшей? – Молли пытается подобрать слова. – …Необычно. – Необычно… – Кэрролл закрывает глаза. Облизывает губы. Ждет, призывно приоткрыв рот. «Кто это? Куза? – пытается заставить работать свою голову Молли. – Куза или все еще Кэрролл? Все еще ее тело? Ее губы?» – Я думала, тебе не нравятся женщины. – Я не знаю. Мне уже, наверное, все равно. – Лишь бы стать высшей? – А это плохо? – Нет. Наверное, нет, – Молли чувствует руку Кэрролл на своем бедре. «Может быть, Куза тоже скучает по своему телу? Скучает по прошлой жизни?» – Если только тебя не тревожит, что высшие не могут иметь детей. – Думаю, я смогу пережить это, – Кэрролл снова затягивается. Держит дым, исследуя бедра Молли. – А мне нравится, – шепчет она. – Нравится трогать меня? – Нравятся сигареты, которые ты мне дала. – У меня их много. – Это хорошо, – она выдыхает. Открывает глаза. – Я все правильно делаю? – Делаешь что? – Моя рука. – Ах, рука! Молли смотрит на Кауфмана. Он сидит в кресле напротив них. Безмолвный. Безликий. – Давно ты здесь? – спрашивает она. Чувствует, как вздрагивает Кэрролл. Вскакивает, едва не столкнувшись с ней головами. Извиняется, но Кауфман не слышит ее. – Какого черта ты сделала с моим купидоном? – спрашивает он Молли. Вернее, спрашивает Кузу с сознанием Молли. – С купидоном? – она дергает Кэрролл за руку, заставляя сесть. – С каким купидоном? – С мальчиком, которого я посылал к тебе с едой! – Ах, с мальчиком! – Молли пытается сдержать смех, но не может. – Так ты поэтому зол? Поэтому заставил нас ждать? – Не играй со мной! – А то что? – Молли пытается вспомнить, как он выглядел в молодости. По крайней мере, то, каким его видела Куза, каким рисовала его. – Скажи мне, что ты ему сказала? – Ничего. – Не ври! – Я ничего ему не говорила, – Молли смотрит на Кэрролл. – Ведь так? – Я… Я… Я не знаю, – Кэрролл испуганно смотрит то на нее, то на Кауфмана. – Милая, правда? – спрашивает Молли Кауфмана. – Что ты сделала с моим купидоном? – настырно и по слогам повторяет он. – Ничего, – Молли улыбается, слушая эхо своего голоса. Нет, не своего. Голоса Кузы, которым она вынуждена говорить. – Почти ничего. – Почти? – дряблое лицо Кауфмана вздрагивает. – Что значит «почти»? – Я дала ему себя потрогать. – Ты что?! – Подняла юбку и показала, от чего он отказывается, – Молли заставляет себя не смеяться. – Он даже заплакал. Бедный. Правда, не сразу. Только после того, как я велела ему передать тебе, чем он занимался со мной в спальне, – Молли от души веселится, наблюдая, как злится Кауфман. |