Книга Минск 2200. Принцип подобия, страница 84 – Майя Треножникова

Цитадель, впрочем, все равно просматривалась — грудой гари и пепла, похожей на исполинский муравейник.

«Там… развалины?» — но Целест не верил в это, и не хотел верить. Проще — идти дальше.

Виндикар был городом двойников. И вскоре показался двойник муравейника-Цитадели, «разгромленный» Сенат.

Здание просело и сгорбилось. Целест подумал о перерезанных сухожилиях, может быть, о сломанном позвоночнике. По мере того как приближались, Целест замечал, что верхняя часть дома-без-теней не повреждена (на долю секунды почудилось мигание лампочек, и он едва не вскрикнул, но бледно-лиловый недосвет оказался лунным лучом); зато нижние сжались и спрессовались на манер гармошки.

Целест аккуратно переступал через каменные глыбы. Несколько раз пришлось перелазить особенно крупные обломки. Позади пыхтели Рони и Авис, таща за собой беспалого Тао, негромко ругалась Декстра, а еще дальше — шелестел горький и горячий, как вареная полынь, ветер.

Целесту начинало мерещиться, что Виндикар не умер, не разрушен (и нет ни зубов, ни наволочек, ни изредка торчащих из-под каменной глыбы фрагментов костей — лучевой, голени или даже позвоночника); просто слился воедино, в месиво серой утренней каши, которой кормили в Цитадели.

Снова Цитадель. Не оборачиваться.

Под луной и в темноте каждый вывернутый дом походил на сотни своих сородичей, и даже просевший глиняным безногим колоссом Сенат ничем не выделялся.

К тому же он тоже остался позади.

Они подбирались к «верхней» части города — богатым кварталам аристократии. К резиденции Альена.

Первым остановился Рони. Бледный и блеклый, на серо-черном фоне он растворился. А когда появился, тер виски и вопросительно смотрел на Главу воинов.

Декстра поняла.

— Нет, — сварливо откликнулась она. — Теперь другой дороги точно нет.

— Вы не заходили к… ну, к резиденции Альена, — сказал Целест.

— В пасть Амбиваленту? — фыркнул Тао и осекся: — В общем, нет. Здесь — граница…

Он указывал на импровизированный забор в полтора человеческих роста. Широкая трасса оказалась полностью им перегорожена, и хотя забор больше напоминал накиданные беспорядочно глыбы булыжника — или мрамора, кое-где отчетливо просматривались профили нимф, фавнов и прочей мифологической нечисти, — сделан был на совесть.

«С одного боку — река, с другого… дома же?»

Дома, которые теперь превратились в этот забор. Детская рука вытрясла кубики из мешка — и построила баррикады.

— Это все Амбивалент? — Целест поймал себя на том, что называет Вербену этим жутким прозвищем, и сглотнул пересохшим горлом.

— Вроде того. Ее рабы-одержимые. Те, кому она приказала разобрать каждый дом и построить это.

Еще один муравейник. Еще один двойник — Виндикар же наполнен отражениями, город зеркал и повторов, город подражателей и эпигонов.

Муравейник… или улей. Вербена — пчелиная матка, а одержимые роятся вокруг нее, жалят врагов и отстраивают восковые баррикады — каждый по камню, выцарапанному из фундаментов, стен и крыш богатых домов, одержимые громят фонтаны и садовые скульптуры, выцарапывают «материал» сломанными пальцами; вместо воска — собственная кровь.

— Черт, — сказал Целест.

Хотелось курить.

— Пробить стену? — предложил Тао. Его обрубки-пальцы шевелились, словно красновато-черные жуки. Прямо на срезах тлел огонь. Тао был готов драться… в том числе со стенами.

— Погодите, — Рони и Авис выдохнули хором, — там что-то есть. Живое, прямо за этой… перегородкой. — Авис потер переносицу. Рони шмыгнул носом, попытался вскарабкаться по стене, но отпрянул.

— Есть, и много. Может быть, все…

«Рабы», — не договорил он, перехватывая у Целеста образ пчелиной матки, огромного улья и крови из-под сломанных ногтей. Ночью пчелы спят? Только не эти.

Снова выкатилась и растянулась по небу луна. Посеребренные останки статуй казались живыми, пульсирующими, отколотые головы готовы говорить, а руки, ноги, хвосты и копыта — поползти к вторженцам.

Стена шевелилась. Или шевелилось то, что было за ней.

— Я посмотрю. — И Декстра оттолкнула Тао и Целеста, а затем и мистиков. Она приблизилась к стене, прищурилась, словно готовая вызвать на бой того — тех, кто? — что бродило по ту сторону пчелиного улья. Она потрогала камни, приложила ухо, зачем-то коснулась языком отбитого торса какой-то статуи, словно пародируя любовные ласки.

И взлетела. Целест отступил назад.

«Последний раз я летал с Вербеной».

Декстра задержалась в воздухе. В лунном свете широкое ее лицо поблескивало от пота, левитация только со стороны казалась чем-то легким, на самом деле забирая больше всего ресурса. Ее мускулы видимо напряглись, Декстра будто поднимала тяжести — так оно и было, собственный вес.

— Твою мать, — выдохнула она, прибавив замысловатое ругательство, которое Целест не разобрал, зато Рони покраснел.

Она колупнула верхушку «забора», а затем резко спустилась:

— Дерьмо, — дыхание прерывалось. — Дерьмо.

— Что там? — спросил Тао, опередив остальных.

— Чертова туча одержимых. Они валяются прямо под стеной… — Декстра хмыкнула, Целест шагнул ближе, думая, что ей наверняка тоже хочется курить. — Сплошной массой. Ковром. Лежат на спине с открытыми глазами, но черта с два они дохлые. Живее всех живых.

— Они нас не пропустят, — ссутулился Авис. На тощей шее быстро дернулся кадык. — Верно?

— Иди и попробуй, — огрызнулась Декстра. Глава или нет, сейчас она была испугана, и наверняка бесило, что мистики ощущают это. Хотя… чего стыдиться? Разрушитель Виндикара заслуживал того, чтобы его боялись.

— Сколько их? — Целест походил взад-вперед под стеной. Совсем как в детстве и юности — старый вяз, дупло, где прячешь надоевшую серую мантию, и перепрыгиваешь на свободу. Они могли перебраться и перекинуть парочку мистиков, даже у него бы хватило ресурса, но как насчет «охраны»?

Пчелы будут кусаться.

— Сотни. Может, тысячи, — Декстра покачала головой. Кулаки сжимались и разжимались, будто кошка втягивала и выпускала когти. — Мы не призвали бы их и за месяц, если бы ребята просто валялись и не дрыгались. Проклятье, да там, наверное, треть Виндикара… в том числе аристократы. — Она покосилась на Целеста. — Те из них, кто не был «Магнитами», ха.

Повисла пауза. Луна тем временем распухла, словно гнойник, желтоватым и гнилостным был ее свет, и Рони представлял, как болезненные лучи отражаются в зеркально-пустых глазах «стражи» Амбивалента. Целест поежился от перехваченного образа.

— Декстра. — Тао нарушил молчание. — У тебя хватит ресурса на… — он нервно облизал тонкие кукольные губы, хихикнул, — на диверсию… живую бомбу.