Книга Повод для встреч, страница 32 – Патриция Нолл

— Тебя это не касается, — взорвалась Шеннон. Что, черт возьми, с ним происходит? Откуда такая наглость?

— Хочешь затянуть на нем петлю?

Шеннон тяжело дышала, не находя слов от ярости. Впрочем, отвечать ей не пришлось. В оставшуюся открытой дверь ворвался Люк, схватил Вилли за ворот рубашки и припер к стене.

— Повтори, что ты сказал моей невесте? — грозно процедил Люк.

— Твоей… твоей невесте? — пролепетал ошарашенный мужчина, выкатывая глаза. — С каких это пор?

— Не твое дело. Просто запомни, что мы собираемся пожениться. И в обиду я ее не дам, тебе особенно.

— Ты не знаешь, с кем связался, — парировал Вилли. — Она не та, за кого себя выдает.

Только водит всех за нос. Я тоже попался на ее удочку, она сказала, что хочет меня, а потом… ааа! — заорал он, давясь от удушья. Люк все еще удерживающий его за ворот, затянул галстук на его шее.

— Ошибаешься, приятель. Она не хочет тебя, и как бы ты за ней ни увивался, она не будет твоей. Она хочет меня, не это ли тебя так гложет?

Не обращая внимания на побагровевшее лицо Вилли, Люк и не думал его отпускать.

— Послушай, ты не знаешь, с кем имеешь дело. Она заполнила все бланки на государственные гранты. Теперь они будут диктовать тебе условия и решать, как распорядиться твоей землей. Я видел бланки своими глазами. Они лежат в ящике ее стола.

Люк вопросительно взглянул на Шеннон. Не сразу сообразив, о чем идет речь, Шеннон наконец вспомнила о бланках, взятых для Тима и Бена, и ее глаза наполнились тревогой.

Напряженно осмысливая новость, Люк ослабил хватку и начал подталкивать Вилли к двери.

— К твоему сведению, свинтус ты этакий, она выполняла свою работу. Но это тебя уже не касается, ты больше не босс.

— Что ты себе позволяешь? Я босс. Я…

— Тебе придется уйти, Вилли. Иначе Шеннон заполнит другие бланки, и тебя будут судить за сексуальные домогательства. — С этими словами Люк подвел Вилли к двери. — И если ты еще способен мыслить своими куриными мозгами, то подашь заявление сегодня же и уже завтра покинешь Тарант, не то будем говорить по-другому.

Вилли попробовал возражать, но одного взгляда Люка оказалось достаточно. Схватившись руками за свое посиневшее горло, Вилли убрался восвояси.

Закрыв за ним дверь. Люк вернулся в квартиру.

— А теперь я хочу послушать тебя, — скомандовал он, тыча в нее пальцем.

— Послушай, Люк, не думаешь же ты, что…

— Я пока не знаю, что думать, — перебил он. — Ты ведь толком ничего не объяснила.

Вот так муж, неужели он будет верить всяким проходимцам? Нет, на него это не похоже, однако после того, что случилось в его семье, ему необходимо подтверждение. Вдохнув побольше воздуха, Шеннон постаралась утихомирить рвавшуюся наружу ярость.

— Понимаешь, я начала заполнять эти бланки, когда думала, что ранчо выкупят Тим и Бен. А потом я надеялась, что они понадобятся тебе, вот и оставила их в столе.

— Но я ведь твердил тебе с самого начала, что не хочу иметь дело ни с государством, ни с кем-либо другим.

Шеннон всплеснула руками.

— Кто же мог подумать, что ты так и будешь упрямиться? Я надеялась, ты поумнеешь. Однако сейчас мне все ясно!

Несколько секунд Люк смотрел на нее в замешательстве.

— Да, это уж точно, — с шумом выдохнул он. — Прости, что я в тебе усомнился. Я знаю, ты не станешь действовать за моей спиной.

— Никогда.

— А сейчас мы должны кое-что обсудить.

— И что же? — поинтересовалась девушка, забыв про свой гнев.

— Я не собираюсь тратить свою семейную жизнь на то, чтобы отгонять от тебя мужиков.

— Что?

— Ты должна занять место Вилли и стать боссом. Иначе я не отвечаю за то, что станет с очередным подонком, положившим на тебя глаз.

Оторопев от столь резкого поворота, Шеннон лишь захлопала глазами.

— Люк, как ты можешь срывать на мне зло из-за Вилли? — наконец вымолвила она.

— Я не злюсь, — выпалил он.

— Да ты сходишь с ума, — пробормотала она.

— И все из-за тебя.

Это в какой-то степени польстило Шеннон.

— Правда?

— Я начал сходить с ума, как только тебя увидел. Я хотел превратиться в отшельника, зарыться в своей норе, окруженной обширными полями, но ты не позволила. Ты продолжала меня уламывать, приводила всевозможные доводы, теряла сознание, наконец.

— Я же не нарочно, — вставила она, сгорая от нетерпения услышать развязку.

— Тебе было нелегко, но ты сумела вытащить меня к людям.

— Шутник, — возразила Шеннон.

Люк замолчал и опустил руки.

— Я не хотел в тебя влюбляться, но влюбился.

От неожиданности у Шеннон отвисла челюсть. Его слова ударили ее словно молотком по голове.

— Ты меня любишь?

— Да, — выдохнул он, словно скинув с плеч тяжелую ношу. — Со мной это впервые. Вероятно, потому я такой непонятливый. Мне требовалось время, чтобы осознать, что со мной происходит. Кстати, я понял это только недавно, через пять минут после твоего отъезда, сегодня.

— Господи, ну почему ты молчал?

— Лучше поздно, чем никогда, — сказал он, раскрывая объятия.

Не помня себя, девушка бросилась к нему. Их губы слились в страстном поцелуе.

— Я тоже тебя люблю, Люк. И уже давно.

— Да, и только сегодня я это понял, — сказал он, усаживая ее к себе на колени и устраиваясь на софе.

— И как это случилось? — Она обвила руками его шею.

— Я понял, что ты меня любишь, потому что твоя страсть распространяется на все, что тебе по-настоящему дорого. Земля, семья, работа и, наконец, то, как ты отдалась мне сегодня.

Заметив румянец на ее щеках и рассмеявшись, Люк нежно поцеловал девушку.

— А когда я подумал о возможной беременности, сразу же вспомнил отца и Катрин. Это было последней каплей.

— Я заметила. — Слава богу, подумала Шеннон. Значит, вот чем объясняется его высокопарное предложение. Неумелая попытка выразить не изведанные доселе чувства. Любовь к ней. За это его можно и простить.

— Я думал, ты умничала, — признался он. Словно я сам не мог разобраться, что должен делать с ранчо, с семьей, с моей ненавистью. С моей жизнью. Только сегодня я понял, что все это ради меня, потому что я тебе не безразличен. Ты же всегда увлекаешься любимыми вещами. Я был слишком поглощен самим собой, чтобы заметить это. Но благодаря тебе я вернулся к жизни. — Он уткнулся в ее шею. — Спасибо, что не дала сгинуть в холостяцкой трясине.