Книга Дом у Русалочьего ручья, страница 2 – Линдсей Лонгфорд

— Привет, малышка.

Френсис Берд ослепительно улыбнулась ему и закивала головой:

— Привет, мистер мужчина.

Фиби вздохнула. Френсис Берд — прирожденная кокетка! Наверное, сказывается отсутствие авторитета отца, или Фиби что-то проглядела и сама виновата? Сейчас лучше об этом не думать! Она легко потрепала девочку по плечу и сказала:

— Френсис Берд, познакомься с моим… Кстати, кем ты мне приходишься, Мерфи? Кем угодно, только не братом, наверное?

На этот раз она не смогла удержаться от улыбки.

— Да уж каким там братом! — Он спокойно выдержал ее взгляд.

— Одним словом, мы родственники, — с трудом выдавила Фиби. — Можно ведь так сказать, даже спустя восемь лет, правда?

Он молчал.

— Эй! — произнесла четырехлетняя Френсис Берд и опять кокетливо улыбнулась ему. — Мы с мамочкой будем жить у тебя.

— Да? — Мерфи даже не пошевелился. Интонация искреннего изумления, с которой был задан вопрос, взбесила бы любого, кто не имел счастья вырасти с Мерфи, но Фиби сразу уловила смятение у него в голосе, и ее беспокойство возросло, грозя перейти в панику.

Избегая его холодного равнодушного взгляда, она повернулась к дочке и нежно пригладила влажные растрепанные волосы:

— Ну, милая, это еще не решено окончательно. — Самое ужасное из всего, что мог сделать Мерфи, это выгнать их из дома. Ну что ей было делать? Можно подумать, у нее оставался выбор! — Пока что мы просто приехали в гости. Навестить нашего дальнего родственника, вспомнить старые добрые времена. Только и всего. Пожалуйста, не паникуй, Мерфи.

Губки у девочки скривились в обиженную гримаску:

— Но ты же говорила…

— Я помню, что я говорила, Френсис Берд! — На этот раз Фиби не удержалась от тяжелого вздоха.

— А что ты говорила, Фиби? — Легкий ветерок шевельнул воротник рубашки Мерфи и растворился в томительной тишине вечера. — Сочиняла что-нибудь по поводу нашей совместной жизни?

Френсис Берд одобряюще похлопала мать по коленке:

— Да, мама, скажи ему, что ты решила!

Фиби молчала, и девочка наклонилась вперед, поближе к Мерфи.

— Нас выгнали на улицу, — доверительно зашептала она, — поэтому мы приехали пожить у тебя, потому что нам некуда больше идти. Мама сказала, этот чертов…

— Не ругайся, Френсис Берд!

— …дом — это место, куда тебя пускают жить, спать и все такое!

— Неужели?

Девочка энергично закивала. Несколько мелких капель упали с ее мокрых волос на джинсы Мерфи.

— А ты сама все время ругаешься, мама!

Подавив очередной тяжелый вздох, который так и рвался у нее из груди, Фиби покрепче прижала дочь к себе.

— А теперь помолчи, детка, взрослым надо поговорить.

— Это уж точно! — Он шагнул вперед и, сняв с головы бандану, вытер вспотевшее лицо. Его глаза некоторое время пристально изучали лицо Фиби, потом он тихо проговорил: — Вас действительно выгнали на улицу?

— Ну, не совсем так…

Она отвела взгляд, а Френсис Берд снова пустилась в объяснения:

— Ты не думай только, что мы спали в коробках на тротуаре. Один раз мы ночевали в мотеле. Там в ванной были такие хорошенькие розовые мыльца. Такие маленькие! Я взяла себе одно.

Она улыбалась и оживленно гримасничала, готовая болтать до бесконечности, а Фиби немного откинулась назад, надеясь, что легкая полутень навеса над крыльцом спрячет ее лицо от холодного, спокойного и изучающего взгляда серых глаз Мерфи Джонса. Несмотря на добродушие и покладистый нрав, дураком он никогда не был и вряд ли превратился в него с тех пор, как она последний раз с ним разговаривала. Пока что ее возвращение в родные места проходило не так гладко, как она надеялась!

— Нас уволили с работы, потом у нас появились долги и…

— Хватит, Френсис Берд! — Металл в голосе матери заставил девочку сразу же замолчать. Воинственно вскинув голову, Фиби выдержала пристальный взгляд Мерфи. — Так что, мы будем стоять здесь, на крыльце, или ты предложишь нам войти в дом?

Он задумчиво потер подбородок.

— Сдается мне, Фиби, ты не стоишь, а сидишь.

— Мерфи прав, мама, мы сидим. — Френсис Берд потеребила мать за шорты.

Фиби поднялась.

— А теперь я стою! Все довольны? — Она отвернулась и стала неуклюже подниматься наверх по скрипящим ступеням, к входной двери.

Боже, все оказалось еще ужаснее, чем ей представлялось! И намного унизительнее!

Она уже устала, чувствует себя совершенно разбитой, а Мерфи теперь будет мучить и дразнить ее, доводя до белого каления, как делал это всегда. Никогда она не понимала, что их притягивало друг к другу и что так раздражало, но думать об этом сейчас она была не в состоянии. У нее не осталось сил даже просто сидеть или стоять.

Фиби знала, что его холодные серые глаза устремлены на нее, и это окончательно вывело ее из себя. Она потеряла самообладание и, схватив один из потрепанных чемоданов, швырнула его дочери.

— Берд, возьми это, мы уходим! Скажи Мерфи, как тебе приятно было с ним познакомиться.

— Мама!

Отчаянное дерганье дочки ее за шорты не могло остановить стремительный спуск Фиби вниз с чемоданами, но тоненький, полный отчаяния голосок заставил ее замереть на месте.

— Мамочка, ты же говорила, что нам некуда идти! Ты же так сказала!

— Заходите в дом, — произнес Мерфи со вздохом.

Похоже, манера непрерывно вздыхать оказалась заразной, как ветрянка.

— Думаю, нам не стоит откладывать до следующего твоего приезда важный для нас обоих разговор. — Связка ключей зазвенела у него в руках. — Да и малышка, должно быть, проголодалась.

— О-очень проголодалась! — Френсис Берд одарила его лучезарной улыбкой. — У тебя есть желе? Я люблю красное, из персиков.

— Нет, красного желе у меня нет. — Мерфи открыл наконец дверь и широко распахнул ее. — Банан сойдет, или не переживешь?

— Переживу, — отозвалась девочка и проскользнула в дом. — Мама говорит, что Макаллистеры переживут все.

С мыслью о том, что она действительно должна держаться, как и подобает представителю семьи Макаллистер, Фиби решительно шагнула к дверям. Нет, в настоящий момент она не сможет позволить себе быть слишком гордой. Не сейчас. Ее ярость растаяла, уступив место страху, который терзал ее последние несколько недель. Она поежилась, встретив внимательный взгляд Мерфи.

— Добро пожаловать в мой дворец.

Его низкий, немного ироничный голос заставил ее сердце учащенно забиться.

— Ладно, не надо. Я знаю, чем заканчиваются сказки.