Книга Во имя любви, страница 25 – Роберта Ли

— Я удивился, увидев тебя в ресторане с Джоном. Я не думал, что вы такие друзья.

— Ты познакомил нас, — сдержанно ответила она, острая дрожь волнения пробежала по ее телу при звуке его голоса, — хотя обедали мы вместе в первый раз.

— Надеюсь, и в последний. Если ты… — Он остановился, так как появился Девонс, катящий перед собой тележку с чаем, и, только когда дворецкий исчез, Николас хотел продолжить, но Джейн ему помешала.

— Чай с лимоном? — мягко спросила она, не дав ему вымолвить ни слова.

— Спасибо. — Он взял протянутую чашку.

— Сандвич?

Он взял и сандвич, понимая, что она старается не дать ему высказаться. Но почему-то вместо раздражения необъяснимое чувство нежности нахлынуло на него: ее облик дышал спокойствием, которое так гармонировало с атмосферой, царящей в комнате; огонь камина придавал ей особую безмятежность, которая странным образом его волновала.

— Джейн, — услышал он свой голос, — тебе обязательно нужно выходить в свет с Джоном Мастерсом?

— Здесь нет никаких обязательств. Так получилось, что мне нравится его общество.

— Неужели у тебя нет подружек?

— Это не мешает мне видеться с Джоном! — Она улыбнулась. — Признайся, Николас, ты говоришь так, как будто ревнуешь!

— Вовсе нет, — холодно возразил он. — Просто я не хочу, чтобы ты появлялась в свете с другим мужчиной. В конце концов, мы договорились, что будем блюсти приличия в течение года.

Но, несмотря на все его слова, в его глазах она видела почти мольбу, и ей было трудно поверить, что это был тот самый мужчина, который все несколько недель их супружества унижал ее всеми возможными способами. И хотя основная цель встреч с Джоном заключалась в том, чтобы заставить Николаса понять, что, пусть он не находит ее желанной, другие мужчины так не считают; сделать так, как он просит, означало поощрить его наклонности собственника, а не помочь ему увидеть в ней женщину. Но, понимая это, она не находила сил ему отказать и была почти готова признаться в этом, как внезапно зазвонил телефон, стоящий рядом с ней на маленьком столике.

Она подняла трубку, послушала и передала трубку Николасу:

— Кэрол хочет поговорить с тобой.

Как только он взял трубку, Джейн поднялась и направилась к двери, остановившись по пути, чтобы забрать несколько свертков, которые оставила в углу дивана. Услышав, как он сдержанно и осторожно говорит с Кэрол, она повернулась и прервала его разговор:

— Николас.

— Да? — Он закрыл рукой трубку.

— Если ты не будешь выходить с Кэрол, я не буду встречаться с Джоном.

Она прочитала ответ на его лице и поняла, что проиграла.

— Вот видишь, — сказала она с решительным видом, — в этом нет смысла. Ты не можешь требовать от меня не встречаться с Джоном, если не пообещаешь мне не видеться с Кэрол.

Чувствуя тщетность дальнейшей дискуссии, она вышла в гневе на себя, что на какое-то мгновение ей показалось, что его требование было продиктовано ревностью. Все, что им двигало, был только страх, что кто-нибудь увидит ее с другим мужчиной и начнет сплетничать.

«Им будет о чем посплетничать», — поклялась она себе, вспомнив, как Кэрол открыто лебезила перед Николасом сегодня утром. Двое других людей могут сыграть в ту же игру, и это Николас скоро обнаружит.

Яркое летнее солнце ярко освещало Орм-сквер, наполняя своим светом самую верхнюю комнатку в доме, в которой сидела Джейн. Когда-то эта комната служила детской для Николаса, и девушке нравилась и ее ветхая, хорошо послужившая мебель, и рваные ковры.

Она сидела на кушетке, в то время как Джон, в испачканной краской блузе, усердно работал в дальнем углу комнаты, там, где освещение было получше.

Во время их первого вечера, проведенного вдвоем, вечера, за которым последовали многие другие, он предложил ей начать работу над портретом.

— Подумайте, в какую ярость это приведет Кэрол, — уговаривал он Джейн, — особенно если я скажу ей, что портрет предназначен для фамильной галереи.

— У Гамильтонов нет фамильной галереи, — холодно заметила Джейн. — Сэр Ангус первым получил титул баронета.

— Но у них хорошие шотландские корни, — возразил Джон, — а это значит, что они просто обязаны иметь фамильные портреты; где-нибудь они сейчас висят. Хотя не важно, сама идея этого портрета приведет Кэрол в ярость.

Это было на нее непохоже, но все же Джейн позволила Джону начать работу, когда он пожелает, а он из опасения, что она может передумать, приступил к портрету на следующий же день и стал приходить в дом дважды в неделю, немедленно направляясь в старую детскую, где Джейн устроила студию.

Первые недели она позировала в белом шифоновом платье, которое он выбрал для портрета, но по мере продвижения работы она уже могла надевать что хотела и позволить себе расслабиться на диване от утомительного позирования.

— Еще много осталось? — поинтересовалась она.

— Нет. Еще несколько часов, и работа будет закончена.

— Тогда я больше не буду вам нужна?

Она задала этот вопрос совершенно невинно, даже не подумав, какой отклик он может вызвать. Художник отбросил кисть и шагнул к ней:

— Вы всегда будете мне нужны, Джейн! Разве вы это не поняли?

Она вздохнула, побоявшись поднять на него глаза.

— Я надеялась, что вы изменились.

— Так быстро! Это не очень лестно ни для вас, ни для меня.

— Простите. Просто любить кого-то, кто не отвечает вам взаимностью, так… — Она остановилась, не в силах продолжать; со стоном он опустился на колени рядом с ней и прижался головой к мягкой материи, облекающей ее грудь.

— Бедная Джейн. Как я понимаю ваши чувства.

Она смотрела на него с нежностью, гладя его непослушные, отброшенные с висков волосы, в которых заметила седые нити.

— Как мне жаль, что я не люблю вас, — прошептала она.

Он поднял голову и заставил себя улыбнуться:

— Мне тоже. Из меня получился бы отличный муж. — Он схватил ее за руку. — Вы можете кое-что сделать для меня, Джейн?

— Если это в моих силах.

— Поцелуйте меня. Только один раз. Я больше ни разу вас не попрошу об этом.

Переполненная состраданием, она наклонилась и сделала, как он просил.

«Если бы это был Николас», — подумала она, и ее тело расслабилось, когда она представила себе, что губы, которые ее касались, принадлежат ее мужу.

Так получилось, что Николас увидел их. Вернувшись домой, чтобы забрать кое-какие бумаги, он внезапно решил зайти в студию, посмотреть, как продвигается портрет. Тихо войдя в комнату, он увидел их в объятиях друг друга и так же тихо закрыл за собой дверь и спустился вниз, хотя внутри в нем все кипело от бешенства. За последние недели, анализируя то, как Джейн вела себя по отношению к нему с самого начала их знакомства, он пришел к заключению, что она любит его; но теперь, увидев ее в объятиях Мастерса, усомнился в этом.