Онлайн книга «Приказ обсуждению не подлежит»
|
Навязчивая идея. Можно ли сказать про Сергея, что он ложился и вставал с нею? — спросил себя Спрут. Марка арестовали, под корень срубили шанс выжить. Но именно шанс выжить всегда таит опасность заговорить и предать. Вот в чем противоречие. Вот где нестыковка. Разобраться бы с эти м… Генерал армии еще раз перечитал телеграмму и остановился на общем, с одной стороны, моменте: …Стало известно, что спустя три — три с половиной часа после ареста Марка были арестованы остальные члены группы. По предварительным данным, арест проводился силами спецназа госбезопасности… Ясно, что спецназа, констатировал Ленц. В сирийской армии более тридцати тысяч коммандос, входящих в состав отдельной дивизии и десяти полков. Что сравнимо с силами специальных операций США: там всего на шесть тысяч человек больше. Сей факт уже давно окрестили «сирийским диверсионным феноменом». Вот теперь появился «российский диверсионный феномен», над которым голову сломаешь. Арест. Проходит три часа, и берут всю группу. Марк заговорил и предал. Впору припомнить выдержку из документа ЦРУ, попавшего в руки военной разведки <Относится к концу 60-х — началу 70-х годов.>: «Советские граждане представляют группу высокодисциплинированных людей, подвергающихся интенсивной идеологической обработке… Русские очень горды по характеру и чрезвычайно чувствительны ко всем проявлениям неуважения… Предательство по самой своей сути нетипично для советских граждан…» А Сергей Марковцев, 1959 года рождения, российский гражданин советской закалки, подполковник, командир отряда специального назначения — пусть даже в прошлом, хотя советском прошлом. Но он заговорил и предал. На что-то надеялся, хватался за соломинку? Бредовые вопросы. Надо идти не от начала, а от того, что есть на данный момент. А это слезы — группа всем составом загремела в тюрьму… Марк не мог сдать всю группу, но делает это. Зачем? Ведь легче от этого не станет. Групповуха — она во всех странах групповуха. Он знает это как никто другой. Однажды он взял всю ответственность за совершенные им преступления на себя и получил всего двенадцать лет, а мог нарваться на «четвертак». Что случилось с его мозгами? Группа всем составом загремела в тюрьму. По телу генерала пробежала зыбкая ледяная волна. Он почувствовал каждый волос на голове; особенно непослушные седые ощетинились… В тюрьму. Всем составом. Проникла на объект. Стартовала, но уже с другого места. Сейчас Ленц мог обойтись без самого выдающегося спеца по боевому планированию. Единственное, что было ему нужно, — это подробный план тюрьмы и человек, который консультировал Марковцева: бывший узник «Магриба», азербайджанец по национальности, кажется. Генерал отдал соответствующие распоряжения и несколько раз прошелся по своему кабинету. Время шло, но пока терпело. План тюрьмы. Центральное здание, соседствующее, граничащее со следственным изолятором (здание "С"), имеющем прямое сообщение: короткий коридор — собственно, толщина двух стен. По обе стороны две двери. Следственный изолятор. Помещение «16» — это склад, где хранятся вещдоки. Сто процентов, что оружие там и ни в каком другом месте. Он хорошо поработал над деталями, одобрительно покивал Спрут, пытаясь представить себе образ Сергея Марковцева, который отчего-то снова ускользал. Мелочи, вроде бы не относящиеся к делу… Именно они порой являются ключом к решению задачи. Ставка. Марк сделал ставку в этой игре — свою собственную жизнь и жизнь бойцов своей команды. Неожиданно Ленц пришел к выводу, что уже во время дэтэпэ Марк перепланировал ход операции. Хотя такое казалось невозможным. Его арестовали в мотеле — в десяти километрах от восточной окраины Латакйи. По инерции он ехал в обратную сторону. Но именно эти десять километров и стали решающими. На каком из них в голову Марка влезла эта смелая мысль? Наверное, свою роль сыграло и отчаяние; оно лишь обострило чувства, дало толчок мозгу. Словом, прорвало плотину, и мысли потекли по крутым, как сирийские берега, извилинам. Похоже, это был единственный вариант, и Сергей не мог, им не воспользоваться. Тот же Стофферс ничего бы не смог выжать из своих мозгов. Вообще трудно понять, что дверь из безвыходной ситуации находится в тупике. Секретная дверь. Секретное оружие. Вот сейчас генерал понял, что ему ни к чему расспрашивать азербайджанца. Зачем, если на все вопросы он ответит лишь одним коротким словом: да. — Ты говорил, где находятся камеры предварительного заключения? — Да. — Ты говорил, что в СИЗО всегда находится дежурный следователь? — Да. — Он спрашивал, как проходили допросы? — Да. Марк сильно рисковал. Но он, ставя под удар «Ариадну», спасал ее. Другой вопрос: почему опытный Артемов, не раз и не два анализировавший ситуацию, не понял хода Марка? Ответ один: он плохо знает Сергея Марковцева. На одних анализах далеко не уедешь. Ленц, невольно скаламбурив, коротко рассмеялся и подумал: «А ведь я говорил Михаилу, что тюрьмы — это рок и конек Марка. И он, похоже, снова на коне». Как бы то ни было, все сейчас зависло только от одного человека. Который, работая над планом операции, не упустил ни одной мелочи. И генерал срочно связался с Артемовым. 35 Ливан, Триполи Марта не получила ответа на свой немой вопрос. Полковник смотрел мимо нее и, может, даже не обратил внимания на вопрошающий взгляд собеседницы. Вот так меняются взгляды на человека — моментально, можно сказать. Она была рада слышать Артемова, позвонившего ей на сотовый во вторник, 6 апреля. Она с облегчением приняла и его злую шутку: «А если бы позвонил Борович?» Вот сейчас он ничем не отличался от лощеного генерала. Потому что, как и он, ничем не брезговал, для него все средства были хороши. Одной породы, одним миром мазаны. Живут, питаясь притворством и лютой ненавистью друг к другу. Вот так меняются взгляды… — Кто хотел выступить гарантом? — спросила Марта полковника. — Директор? Артемов кивнул: — Он и сейчас выступает в качестве гаранта. Я здесь потому, что получил от шефа приказ продолжать операцию. — То есть? — Разве я не сказал? — Не сказал чего? — То, что группа Марка выполнила первую часть своего задания: проникла на объект вместе с оружием. |