Онлайн книга «Люби себя, как я тебя»
Она откинула голову, снова сдаваясь ему, себе и тому, что решительно овладевало ими — что можно теперь только продолжить или прервать, но нельзя сделать вид, что этого не существует. Она возвращалась из небытия. Чей-то голос все повторял, что так не бывает, так не бывает… А другой говорил: бывает, бывает… и будет еще, будет… будет… Чьи-то губы лепили ее лицо. Чьи-то руки обтягивали упругой кожей потерявшее границы тело, а под ней — под живой отзывчивой кожей — горячими волнами растекался густой тяжелый мед, пульсируя в висках, в гортани, в кончиках пальцев… С усилием подняв веки, она посмотрела ему в глаза. В них был уже не «огнь», а свет — ясный и тихий. Она потянулась губами к его губам. Они долго целовались, а потом лежали, прижавшись друг к другу. Без слов, без мыслей… почти без мыслей. Это грех? — думала она. Она знала, что грех, только не понимала — почему? Ведь им обоим так хорошо. Ведь каждому из них это было так нужно — да, и ей, и ему это было просто необходимо. Почему же тогда это — грех?.. Потом, решила она, все потом… — Между прочим, я Лев, — сказал он. — Не слишком ли много совпадений? Я тоже Лев. Он засмеялся. — Нет, в этом смысле я Скорпион… и Тигр. А Лев — это мое имя. Она растерянно посмотрела на него. — А я… я Анна. Лев улыбнулся: — Приятно было познакомиться. Они с хохотом катались по песку, одежде и не могли остановиться. «Приятно… было… познакомиться!» — повторяла она, и снова оба принимались смеяться, пока не затихли в полном изнеможении. Стоя в воде, они смывали друг с друга песок и траву. Что теперь? — думала она и гнала от себя этот назойливый вопрос. Ей хотелось, чтобы время остановилось. Навсегда. Здесь. Увещевания вроде «знала, на что шла» и «как же насчет будь что будет?» помогали плохо. Заметив неладное, Лев повернул Анну лицом к себе. — Ау-у? — Он дождался, когда она поднимет голову. — Что-то не так? — Все так. — Она кисло улыбнулась. — Я есть хочу. — Тогда едем? — Едем. Но вместо этого они обнялись. Через некоторое время Лев сказал: — А не перейти ли нам на «ты»? Предлагаю выпить на брудершафт. Анна рассмеялась: — Какой вы старомодный… Мне это нравится. Он поднял бутылки. Они чокнулись горлышками, переплели руки и сделали по глотку. Поцеловались раз, другой. Третий поцелуй грозил затянуться надолго… Анна вырвалась со смехом: — Я сейчас умру от голода! — Но вдруг осеклась и произнесла шепотом: — Чш-ш-ш… Слышите?.. — Что?.. Нет. — Ну же! Раскатисто квакнула лягушка где-то очень близко. Ей ответила другая. — Слышишь? — Н-нет… Что я должен услышать? — Лягушки! Две ближние снова коротко переквакнулись. Издали отозвалась еще одна. Еще… потом еще. Они стояли замерев и слушали нарастающую лавину лягушачьей какофонии. Трудно было представить, сколько ртов издают эти раскатистые звуки. Как же терпеливо они ждали первого сигнала, что теперь, словно с цепи сорвавшись, пытаются перекричать друг друга. — Солнце село, однако, — сказал Лев. — Думаете? — Так говорят… Они вышли к машине. Та была похожа на готового к взлету жука: оба капота и дверцы были распахнуты настежь. Лев взял Анну за руку, подвел к багажнику и вложил ее ладонь под крышку какого-то короба. — Ой! — сказала Анна. — Холодильник… А там, случайно, не завалялось ма-аленького кусочка сыра? — Она выразительно сглотнула. — Увы. — Лев провел ладонью по ее щеке. А ее снова посетило чувство, что все это уже было. И снова внутри тупо заныло. Они выбрались из леса. Смеркалось, но жара не спадала. Густая синева с первыми робкими звездами настойчиво теснила остатки подсвеченной оранжевым лазури за лес, за дорогу, за горизонт. Лев потянулся к кнопке приемника, но остановился и посмотрел на Анну вопросительно: — М-м-м? — Угу, — кивнула она. «Сэйл эвэй…» — запел Ричи Блэкмор… или Ковердэйл? Как давно это было, я уже не помню. А вслух сказала: — Когда-то давно у меня в крови обнаружили вместо красных кровяных телец темно-пурпурные. Лев засмеялся: — Не может быть! У меня тоже. Он взял Аннину ладонь, крепко прижал к своим губам и положил себе на колено. Он поигрывал ее пальцами, которые казались детскими в его большой руке. Его губы были плотно сжаты, а глаза искрились в тусклом зеленоватом свете приборов. «Что он думает обо мне: искательница приключений? чья-то шаловливая жена?..» Нет, почему-то ей казалось, что он не может так думать. Она гнала мысли о том, кто он и что будет завтра, а в голове неожиданно строчка за строчкой родилось: Твои глаза — как два распахнутых окна в зеленый день, где трав подкошенных медвяная волна и стога сень, где связь времен тонка, как паутины нить, и запах гроз, где можем вместе мы с тобою быть, а можем — врозь… Я не хочу врозь! не хочу врозь… Но тут же опомнилась: стихи! У нее только что родились стихи! Не может быть!.. — Так где мы обедаем? — Лев глянул на Анну. — Главный проспект, сорок шесть, — сказала она. — Что у нас там? Пятьдесят два — концертный зал. Сорок шесть… Жилые дома, гастроном… В гастрономе бар… Нет! Никаких баров! Ресторан, только ресторан. — Он снова посмотрел на Анну. — В доме сорок шесть по Главному проспекту, — начала она усталым голосом, — на четвертом этаже стоит стол, накрытый на три персоны. Если вас не устроит меню, я сдаюсь, и мы идем, куда прикажете. — М-м-м… Меню мне нравится уже тем, что оно есть… Наш брат холостяк — народ непривередливый… Только одно ма-аленькое условие, угу? — Он снова поцеловал ладонь Анны. — К вашему столу мы сделаем небольшое приношение от нашего стола. Идет? — Идет. Настроение резко поднялось, надо было это как-то скрыть. Зачем?! — спохватилась она. Не лучше ли ответить признанием на признание?.. После, решила Анна, чего спешить? И тут же почувствовала укол совести, но справилась с ним. |