Книга Люби меня нежно, страница 32 – Сандра Хилл

– Тебе доводилось видеть принцессу Ди?

Было видно, что он колеблется, избегая ее взгляда, но потом все же ответил:

– Конечно.

Он вдруг покраснел.

– А у тебя когда-нибудь были романы с принцессами?

– Синтия! – укоризненно сказал он. – Неужели ты думаешь, что я отвечу на подобный вопрос?

Она пожала плечами. Он, наверное, решил, что они какая-нибудь провинциальная американка, которая и понятия не имеет, как следует вести себя в приличном обществе. Она и сама не знала, как могла задать такой вопрос.

– Итак, если у тебя было свидание не с принцессой, то с кем же? С кинозвездой? Где-то я читала, что ты встречаешься с Джулией Робертс.

– У меня было свидание с Кристель.

– Значит, не с Джулией Робертс?

«Что я говорю… Почему я задаю ему такие личные вопросы? Наверное, у меня мозги напрочь отказываются работать. Еще минута, и я позволю этому прохвосту вскружить мне голову».

– Я думала, что ты встречаешься с Джулией Робертс, чтобы она стала лицом вашей новой рекламной кампании. Я бы легко представила ее в хрустальных туфельках на высоких каблуках.

– Ты удивительная женщина. Наверное, такое бурное воображение помогает удержаться на Уолл-стрит! – Он помолчал перед тем, как тихо пробормотать: – У меня было свидание с Кристель.

Синтия нахмурила лоб и с удовольствием наблюдала, как смуглое лицо принца заливает румянец. И вдруг ее озарило.

– О, ты говоришь о модели Кристель!

Он кивнул и открыл карты.

– Я выиграл.

– Снова?

У него в раскладе были одни тузы.

Она бросила на стол карты, решив, что сегодня не ее день для победы за карточным столом. Надо уметь проигрывать с достоинством.

– А что ты пишешь? – спросила она.

Он схватил со стола лист бумаги, на котором записывал их ставки и счет, и начал что-то лихорадочно писать. Она не могла разобрать его почерк. Закончив писать, он подчеркнул два слова.

Развернув записи, он выжидающе посмотрел на нее. Она прочла: «Сказать Джейку. «Хрустальный башмачок». Блестящая идея для нового шоу».

Он широко улыбнулся.

– Спасибо за великолепную мысль.

– Я могу рассчитывать на процент от прибылей?

– Ты не можешь думать ни о чем, кроме денег, да?

– Именно так.

«Вовсе нет», – подумала она, глядя на его мускулистую грудь, красивые руки и тонкие пальцы, которые, она была в этом уверена, умели творить чудеса. Уже не в первый раз ее посетила мысль о том, каково это – переспать с принцем. Каким он будет: требовательным и повелительным, как того требует его положение, или же продемонстрирует особую утонченность? Он отнесется к ней как к принцессе или утром отпустит царственным жестом, словно между ними ничего и не было? Она бы многое отдала за то, чтобы узнать ответ.

– Я голоден, – зевая, сказал он и потянулся.

Это движение позволило ему еще больше подчеркнуть «кубики» на животе и красиво очерченные мышцы рук. Он заметил, как пристально она разглядывает его, и подмигнул ей.

Ее сердце замерло на мгновение, и она подумала: «Бог ты мой, он ведь просто подмигнул, а у меня чуть ли не остановка дыхания произошла».

Она на мгновение заподозрила его в намеренном позировании: он то наклонялся за карандашом, то лениво разваливался на кровати, играя с пультом, – одним словом, делал все, чтобы она соблазнилась его великолепным телом. Может, это и есть хитроумный заговор, разработанный специально, чтобы она потеряла голову?

Нет, она не из таких. Она не соблазнится. Даже не ждите!

Надо подумать о чем-нибудь другом. Он сказал, что голоден…

– Ты же съел три сандвича с арахисовым маслом и бананами на завтрак.

– Это было несколько часов назад. А вчера меня прервали как раз тогда, когда я ел омлет с красной икрой. Кстати, закрытая бутылка «Ротшильда» семьдесят пятого года так и осталась на столе.

– Ты себя не обижаешь, да, Феррама? Вино, икра… Так, наверное, и положено трапезничать королевским особам.

Да он, должно быть, и в «Макдональдсе» никогда не был. Хотя «плебейские» сандвичи, которые приготовил Элмер, съел с большим аппетитом.

– За четыреста долларов за бутылку я мог бы рассчитывать хотя бы на то, чтобы понюхать пробку. – Он передернул плечами и сказал: – Прошу тебя, называй меня П. Т.

– Я не могу. Это звучит как имя для маленького мальчика. А ты вовсе таким не выглядишь.

– Очень на это надеюсь.

Он распрямил плечи и выкатил грудь колесом, чтобы лишний раз продемонстрировать свою мужественность.

Синтию не нужно было убеждать. Ее сердце вновь совершило кульбит.

– Я, пожалуй, буду называть тебя Питером.

Он уже начал было мерить шагами комнату, но вдруг резко остановился и как-то странно взглянул на нее:

– Не буду против, если ты станешь обращаться ко мне «Феррама».

И возобновил прерванное занятие.

Он даже ходил, как и подобает принцу. Невозможный человек! Черт побери! Взад-вперед по комнате… Цепь гремела. Он напоминал ягуара. С его природным изяществом ему впору было идти в танцоры.

– Фламенко тебе знакомо? – выпалила она.

Она не знала никаких других испанских танцев.

Он остановился и взглянул на нее, открыв рот. Потом вдруг поджал одну ногу, вытянул вперед голову и крякнул.

– Похоже?

– Фламенко, дурачок. Не фламинго.

– Я пошутил, Синтия, – пробормотал он. – Даже принцы умеют шутить.

Он продолжил свое бесконечное хождение.

Она понимала, в каком он настроении, потому что провела в полном безделье на два дня больше, чем он. И решила сжалиться над ним.

– Послушай, почему бы тебе не принять ванну? А потом «стража» принесет нам обед. Поверь, это хоть как-то поможет убить время.

– Ванну? В этом тазу, которому сто лет в обед?

– О, простите! У нас как раз закончились свежие джакузи с золотыми ободками, ваше высочество. Но зато могу предложить вам на выбор сиреневое и мускусное масло для ванны от Присциллы и Элвиса.

Он возмущенно вздохнул.

– Я предпочитаю продукцию «Диор», но раз уж… так все сложилось, то выбираю мускусное масло.

Какой нарцисс!

– Да, конечно.

– Я так полагаю… – Он смерил ее оценивающим взглядом, сводящим с ума.